ნინა კარტაშოვას პოეზია

ნინა ვასილის ასული კარტაშოვა, პოეტესა, რუსულ ლიტერატურაში შემოვიდა 90-იან წლებში. მისმა პირველმა პუბლიკაციამ ჟურნალ «Наш современник»-ის 1990 წ. # 9-ში გამოიწვია მკითხველთა მხურვალე გამოხმაურებანი, და იმ დროიდან მისი ლექსები ხშირად ჩნდება უცვლელი წარმატებით რუსულ პერიოდულ გამოცემებში. ავტორია სამი პოეტური წიგნისა: “ლექსები რუსეთიდან” («Стихи из России»), 1991 წ., მელბურნი, ავსტრალია; “სუფთა ხატება” («Чистый образ»), 1992 წ., მოსკოვი და “საიმპერიო ვარდები” («Имперские розы»), 1996 წ., მოსკოვი. რუსეთის მწერალთა კავშირის წევრია 1993 წლიდან. 1992 წლიდან საერთაშორისო სლავურ კულტურულ ცენტრში მიჰყავს ლიტერატურულ-მუსიკალური საღამოები “სიტყვა სადიდებელად” («Слово во славу»), სადაც გამოდის საავტორო კითხვითა და რუსული კლასიკური პოეზიის კითხვით.

სტანისლავ კუნაევის წინასიტყვაობიდან წიგნისთვის «Чистый образ»:

ახალგაზრდა ქალი მსუბუქი, თითქოსდა ჰაერში აბიჯებსო, სიარულით შემოვიდა რედაქციის კაბინეტში და გამომიწოდა ფურცლების დასტა.

– ჩვენმა მამაომ მაკურთხა, მითხრა, რომ შემიძლია დავბეჭდო.

იგი დაჯდა მაგიდასთან, და დრო და დრო, ვწყდებოდი რა ლექსებს, რომლებიც მე მაოცებდა, მისკენ მივმართავდი მზერას: საიდან, რომელი დროიდან შემოვიდა ჩვენს შეშლილ, პატივაყრილ, მტაცებლურ, დამახინჯებულ სამყაროში ეს არსება, რომელიც სულითა და ბუნებით დიდ ქალბატონ (ბოიარინია) მოროზოვას ან რომელიმე რუს მონაზონს ენათესავება, გმირულად რომ შეხვდა სიკვდილს რევოლუციური დარბევის დროს ლატვიელი ან ებრაელი ჩეკისტის ტყვიისგან?

Умом, и совестью, и духом соберусь,
Пред Богом встану в схиме и в веригах:
Пусть я умру, но ты воскресни, Русь!
Воскресни прежней Родиной великой...

სახელოვანი რუსული გვარი, აზნაურისა და გლეხის სისხლი, მუდმივი დამცირებანი, რომლებშიც ცხოვრობდა ოჯახი ომამდელ და ომისშემდგომ წლებში, – და მაინც ყველაფრის მიუხედავად ნინა კარტაშოვამ მოიტანა, როგორც ძვირფასი წყალი პეშვით, ისე რომ არ დაუღვრია, ჩვენი დამცირებისა და სირცხვილის დღეებისთვის ჭეშმარიტი რწმენა რუსეთისადმი, უდიდესი იმედი ღვთისმშობლისა – ჩვენი მიწის დამცველისა და ანკარა სიყვარული თავისი ტანჯული, ცილდაწამებული, მაგრამ ცოცხალი ხალხისადმი.

Народ мой бедный! Дармовой работник,
Кому плоды труда твои уходят?
Народ затравленный, все - на тебя, все против,
и новый призрак по России бродит.

და შესაძლოა, წმინდა ადგილები, რომლებშიც იგი ცხოვრობს, სადაც მოსკოვის შემოგარენის თავზე ტრიალებენ რუსეთის მიწის აქ უწინ მცხოვრები ორი გენიოსის – ალექსანდრე ბლოკისა და დიმიტრი მენდელეევის ჩრდილები, – კვებავენ მის სულს ერთადერთი შესაძლო სიტყვებითა და გრძნობებით.

მე ვკითხულობდი მის ლექსებს და მესმოდა, რომ ეს სასწაულია. ლაპარაკი აქ ნიჭზეც კი არ არის, არამედ იმაზე, რომ ცხოვრებისა და პოეზიის დაშლის ეპოქაში, შხამიანი რეფლექსიის ეპოქაში, რომელიც ანგრევს პოეტურ სიტყვას, ცხოვრების ახალ პატრონთა ტოტალური სიცრუის ეპოქაში, ლიტერატურის ლპობისა და სამარცხვინო სიკვდილის ეპოქაში უეცრად – თითქოს და უზენაესი ნებით – შეხვდები სულს, რომელიც აღსავსეა მსხვერპლად შეწირვის, გულმოწყალებისა და თითქმის წარმოუდგენელი სულიერი გმირობის მთლიანი, მოწკრიალე ძალით!

ეს ნიშნავს, რომ ჯერ კიდევ ცოცხლობს სამშობლო. ცოცხლობს მართლმადიდებელი სარწმუნოება და საბოლოოდ არ უქცევია პირი ღვთისმშობელს სიმწრით საყვარელი და უბედური სამშობლოსგან...

* * *

ასეთი წერილია დადებული შესავლის სახით ნინა კარტაშოვას ლექსების წინ საიტზე Песни Русского Воскресения, რომელსაც შემდეგ მოჰყვება თავად შემოქმედებაც, განმსჭვალული რუსი პოეტი ქალის უდიდესი სიყვარულით თავისი სამშობლოსა და მართლმადიდებელი სარწმუნოებისადმი. ქვემოთ ჩვენი ბლოგის მკითხველს ვთავაზობთ ნინა კარტაშოვას პოეზიის გაცნობას, რაც, ჩვენი აზრით, უდიდეს ესთეტიურ სიამოვნებასთან ერთად ალბათ სამშობლოს ცნების უფრო კარგად გაგებაში, განცდასა და გააზრებაშიც დაეხმარება თითოეულ ჩვენგანს, დღევანდელ რუს მამულიშვილთა იმ მაღალი გრძნობის ღირსეულად დაფასებაში, რაც ასე აკლია თანამედროვე ქართულ საზოგადოებას.

ი. ხ.



"Чистый образ"
1992 г. Избранное


С распятьем древним, родовым в деснице...

С распятьем древним, родовым в деснице
Благословлю, как мать и как сестра,-
Последний бой, покой уже не снится.
Мужи и братья, сыновья! Пора.
Пусть ваши светлые и праведные лики
Ни страх, ни стыд, ни скорбь не омрачит -
Да будет день во всех веках великий,
Да будет вера - меч, да будет правда - щит.
Не отступлю в любви я и в молитве.
Господь! Мы достояние Твое,
Победу даруй правым в страшной битве.
Жизнь кончилась - настало житие.

Нет! Соль земли не вы, а воины Христа!..

Д. Л.

Нет! Соль земли не вы, а воины Христа!
Не транснациональная элита,
Которая у пахаря хлеб вырвет изо рта,
Которой выгодно, что Истина сокрыта.
Нет, соль у вас не та - на вкус тошна,
Хоть массы травятся, безумсвуют витии.
Но нам вина чужая не нужна.
Свои есть грешники. И есть святые.
Святые, да! Путсь многое болит,
Но церковь молится, и Бог нас не оставит,
Бог по делам рассудит и управит,
И Духом Истины народы осолит.

Дорогая память - мамина камея...

Дорогая память - мамина камея.
Женский профиль вправо. Тонкие черты.
Нежная покорность... Мы так не умеем,
Мы не разумеем кроткой красоты.
Времена другие. Огрубели нравы.
Одичали розы и цветник заглох.
Выжили другие. Выжившие правы.
Красоту диктует нам чертополох.
Но в домашний вечер зажигаю свечи,
Розы у портрета, за столом друзья.
Телевизор выключен. Лишь стихи да речи.
Вот когда камею надеваю я.

Обескрещенная, обесчещенная...

Обескрещенная, обесчещенная
Пир справлявшими сатанистами,
Церковь Божия - Матерь вещая -
Умирала в грязи, пречистая.
Но над мерзостью запустения,
Плача, ангелы здесь служили
И молились о воскресении,
И о блудных сынах тужили.
Обезглавленная, обеславленная,
За бесценок иудами продана,
Одичала, Богом оставленная,
Православная моя Родина.
Но над телом душа молилась.
Сила Божия - в немощи тихой.
За страдания - Божия милость
И венец этой муки великой.

В обители Преподобного Сергия

Народ всегда - и день и ночь
Идет к святыне чудотворной,
Везет старик калеку-дочь,
Идет монах в одежде черной,
Ведет себя сквозь стыд студент,
Грядет угрюмый диссидент,
Бредет турист или юрод -
Ведь верит все-таки народ!
Преподобный отче Сергие, прости нас,
Что мы молим каждый за себя,
В лучшем случае, за дочь или за сына,
В лучшем случае, скорбя или любя...
Преподобный отче Сергие, в
Россию Высадился новый легион -
Нам не распознать, наш дух бессилен,
Без конвоя нас ведут в полон.
Затяну потуже древний пояс,
На котором вещие слова.
Отче Сергие! Живая наша помощь!
Собери нас силою родства.

В смертный час твой я буду рядом...

В смертный час твой я буду рядом,
И с того или с этого света
Поспешу догорающим садом
Через это последнее лето.
Слышишь? Кто ты там, мой одинокий,
Кто читает, не веря слову?
Я тебе написала строки!
Прочитай их, пожалуйста, снова.
Я приду тебя в путь приготовтиь,
И обмыть твою душу слезами.
Мы не будем судьбе прекословтить,
В смертный час мы поможем ей сами. Ты не бойся
мой друг неизвестный.
 Есть земной путь. Но есть и небесный.

ДОЛЯ МИ

Октябрь уж наступил...
. . . И Пушкин, и Чайковский
Со мной опять. Пришла моя пора.
Да, мне к лицу старинные прически,
Оттенки седины и серебра.
И быть тому! Душа ли, время ль года-
Вот доля мне. Рояль, как дождь звучит,
Как журавлей прощанье с небосвода,
Как то, о чем строка моя молчит.
Рояль закрою. И невольно, странно
Вдруг на молитве тихо помяну
Я души ясные Петра и Александра-
И мне в ответ пронижет тишину
Закрытого рояля вещий голос
Аккордом: До-ля ми! И пусть седеет волос.
Осенняя дана мне Богом доля.
Пусть седина. Его святая воля.

Умом, и совестью, и духом соберусь...

Умом, и совестью, и духом соберусь,
Пред Богом встану в схиме и в веригах:
Пусть я умру, но ты воскресни, Русь!
Воскресни прежней Родиной великой.
Ты свято повторила путь Христа,
За мир себя и сына не щадила,
Предательство, несение Креста,
Распятие - все это уже было.
У гроба мироносицей молюсь,
Воскресни, Русь! Сверши обетованье!-
На плащанице страшный след страданья,
Но тела нет во гробе. Встала Русь.
Так бодрствуйте теперь, ученики.
Русь явится вам смерти вопреки.

И ЭТО БУДЕТ!

Вечной памяти Царственных
Новомучеников
1
Лукавых чуткое не принимает сердце.
Как лгали нам. Как лгут нам изощренно!
Но Правда, молча и неизреченно,
Явила Самодержца-Страстотерпца.
Как лгали нам о мужике Распутине,
Как нечисть чистую Царицу поносила!
Но в немощи свершилась Божья Сила,
И сети лжи самих лжецов запутали.
2
Проклятьем заклейменные, вставали
Легионеры войска сатаны,
В кровосмесительном интернационале
Пошли на Бога дьявола сыны.
Звездою иудейской Крест попрали-
И надвое разорвалась заря,
Когда те силы в черном ритуале
Нас проклинали на крови Царя.
3
Беспамятством не к смерти мы болеем,
Ничто у Бога не проходит зря.
Еще бы им всемирным лицедеям,
Не ненавидеть Русского Царя!
Еще бы им народ наш не позорить!
Ведь до сих пор, пусть и забит, но свят.
Конец не отдалить и не ускорить-
И за Россию Ангелы стоят.
4
И это было выше всяких сил!
Не Отреченье - Самоотреченье.
Оставленный и преданный молил
Не своего - народного спасенья.
И час настал. И час великий был.
Явилась Богоматерь, чтоб принять
Венец и Скипетр под Свою Державу.
Дано России смертью смерть попрать
И в муках утвердить былую славу.
Дано Царю за Царство умирать.
5
Они-то думают, что изведен Народ,
Лишь зомби окликается "россия",
Творя их волю среди моря бед
Безвластно, и безгласно, и бессильно...
Они-то думают, что изведен Народ,
Запрограммировван в покорный биоробот.
Серебрянники счел Искариот,
И голодом казнит последний ропот.
Они-то думают, князь мира так силен,
Тучны цивилизованнные страны,
И в пентаграммы мир запечатлен,
Сознание кодируют экраны.
Все под контролем. Все у них в руках.
Дух выбит. Души грех вселенский множат
А кто поймет - того удержит страх.
А кто посмеет - просто уничтожат.
6
Но это будет! Выше всяких сил...
Не зря такие муки и страданья!
Господь нам испытать все попустил,
Чтоб было разрушенье в созиданье.
Юродивой и нищею страной,
Растерзанной, поруганной, плененной,
В безбожии оставшейся святой
И в рабстве от врагов не покоренной-
Воскреснет в нас опять Святая Русь!
И вера горьким опытом вернется.
Державной Богородице молюсь,
По вере мне и словом воздается:
Российский Скипетр из Ее руки
Да будет принят русскою десницей!
Прочти! Запомни это со строки,
Чтобы потом со мною убедиться.
7
Готова западная западня.
Беснуются, безумствуют народы,
Одну Россию в бедах обвиня,
Для преступлений требуют свободы...
Одна Россия помнит: Не убий!
Хотя нерусские Россией правят
И голосами купленных витий
Ее, смертельно раненную, травят.
Но жив великомученицы лик,
Подобие и образ сохранивший,
И взгляд Премудрость Божию проник,
Источник силы в Господе открывший.
8
Теперь встает страна во весь прекрасный рост
На православное, державное стоянье.
Народу нужен был Великий Пост
Для очищенья падшего сознанья.
Чтоб вспомнить всем и Бога, и Царя,
Спасти цивилизованных и сытых,
Крестом и Правдой с Богом примиря,-
Всем возродиться в истинах забытых.
Ведь есть любовь, есть верность, красота,
Есть вера - то, что неподвластно тленью.
И мир земной подножие Христа,
А жизнь земная - лишь приготовленье.
9
И это будет выше всяких сил!
Зачем нас сравнивать с языческой Элладой?
Нас Бог огнем и кровью освятил,
И наказанье стало нам наградой.
И вспомнит мир, зачем он сотворен,
Зачем есть смерть и для чего рожденья,
И для кого и кем он покорен,
И что антихрист - только наважденье...
Его число "шестьсот шестьдесят шесть"
Рассыплется от крестного знаменья-
Бродячий призрак. А Христос - О н е с т ь .
Он - С у щ и й . Как и все его творенье.
10
Не бойся, только веруй. Бог с тобой.
И страшный суд предотвратят молитвы.
Стоят святые русские стеной
В России на полях Последней Битвы.
Не бойся, только веруй. Так сказал
Господь ученику. Не убоимся.
У Бога мертвых нет. Царь-Мученик восстал.
Не усомнимся - и не устыдимся.

Русскому зарубежью

1
Мы вместе духом и душою.
Мы - русские в краях любых,
И черт простых, и слов родных
Не скрыть одеждою чужою.
В изгнанье - вы, в бесправье - мы.
Россия - вот, живет и плачет,
И за грехи всем миром платит,
Но свет несет сквозь царство тьмы.
Я вам - родная, потому
Молитвы ваши сердцем знаю,
О вас скучаю и мечтаю,
Что в русский дом вас всех приму.
Пусть не углами красен дом,
Но есть в нем дедовы иконы,
И святы прадеда законы,
И вспомним бабку пирогом.
Я буду петь вам до утра
Простонародных песен плачи,
Романсы горя и удачи...
Я - ваша младшая сестра.
Не так уж голодно у нас:
Своя картошка зреет ровно
В родной землице подмосковной.
И рынок будет не указ.
Не так уж холодно у нас:
Снега пушистые по пояс,
В крещенской проруби омоясь,
Как окреститесь еще раз!
К святым мощам вас поведу,
Обряды русские исполню.
Я не чужая если жду.
Вы мне родные, если помню.
2
Архиепископу Иоанну
(Шаховскому)
По осени, когда леса
Как будто в схиму постригаются,
Я слышу в сердце голоса,
Что разумом не постигаются.
Связь не потеряна времен:
Воспоминаний подсознательность,
Как будто знаю испокон
Сияние или сиятельность.
Молитва теплая сердец,
В любви по Родине тоскующих.
Святой и праведный конец -
Начало в Боге торжествующих.
3
Это чья-то молитва сильная
Испросила такую милость...
Это бабушка моя ссыльная
В верхотурской часовне молилась
Это ей отозвались издали
В чужестранном изгнании души:
Ослепленные - мы увидели,
Оглушенным - отверзлись уши.
Без наук сиротинке-внученьке
Перешло это знание. Свыше.
Велики наши новомученики,
И Господь их всегда услышит.
4
Да пухом ей земля, той бедной
нищей,
Как говорят, вдове, графине бывшей,
На паперти годами неизменно
Мне прорекавшей ласково-блаженно:
Он любит Вас. Как он по Вас скучает,
Как он по Вас несбыточно мечтает,
Вас ждет со стороны России - света.
Он любит Вас. Послушайте совета...
Отдав ей мелочь, отходила прочь я.
Рвала стихи написанные в клочья.
Пророчествам смеялась. Но грустила,
Как будто зла кому-то не простила...
Прошли года. Земля и память - пухом.
Смотрю в глаза твои и сном и духом -
И слышу голос ныне уж умерший:
"Он любит Вас, Вам высказать не смевший".
Прости, что боль в любви неразделенной.
Но боль ведь только грех неотмоленный.
Вдали от Родины, за гранью, за границей
Смирись над этой странницей-страницей.
5
...И сказал Господь
сатане: вот он в руке твоей.
(Кн. Иова, 2, 5)
Над верой вершили расправу,
Громили народов оплот.
В двадцатых, тридцатых кровавых
Умучен был древний мой род.
Дед в доблестной русской отваге
России был верен, Царю.
До гроба был верен Присяге -
Во славу казнен Октябрю.
Лишенным и слова и крова
Блаженней, чем жить - умереть!
Пошла по этапам Иова
Семья кандалами греметь.
Нет больше богатства прадедов,
Изъяли, чтоб легче жилось,
В игольное ушко проденусь
И сердце прозрачно насквозь.
Душа моя Бога дождалась,
Все помнит невинная кровь.
Наследство мне все же досталось:
И совесть, и честь, и любовь.
А это со мной лишь изымут -
Ведь мертвые сраму не имут.
6
Н. А.
Madame! Вы просили за Вас помолиться,
Но вместо креста, вдруг осиновый кол,
Но вместо лица - Ваши многие лица,
И мне не по силам. Ваш груз мне тяжел.
И люди, и ложи... Избави нас, Боже!
Уж лучше совсем не родиться тому,
Кто душу за блага земные заложит,
И малых умом опрокинет во тьму.
Как жаль.Вы талантливы.Возраст преклонный.
Вам столько бы сердца, сколько ума!
Уже Вас окликнул Хозяин законный,
Придется ответить: "Oui c'est moi"
7
На смерть А. Ф. Кузьминской
Опять осиротела я сегодня.
В снега России слезы упадут.
Тебя, родную, на порог Господень
По горним тропам Ангелы ведут.
Вдали от Родины, плененной от безбожных,
По жизни русской странницей прошла.
Но глаз не отводила ты тревожных
С той стороны, где некогда росла.
Молилась, чтоб растаял снег кровавый,
И безъязыкий загудел набат,
Гордилась нашей прежней русской славой,
Но Родина не позвала назад.
Но Родина распятая молчала,
Вещали ложь оттуда палачи,
И птица-тройка к черной бездне мчала
В кошмарной и разбойничьей ночи.
Так не пришлось тебе при этой жизни
Увидеть рощу светлую берез,
Припасть к своей измученной Отчизне,
Где пересох святой источник слез.
Я горсточку России посылаю,
Земли горючей, грешной и святой...
К твоей могиле дальней я бросаю
Горсть Родины. Теперь она с тобой.

Берсень

О, детство! Все оттуда, весь мой
клад!
Берсень-крыжовник, русский виноград...
Я на коленях бабушки сижу,
Она рисует мне, а я гляжу,
Я слушаю - как сладко напевает,
О бывшей жизни внучке вспоминает:
"Вот, деточка, мой дом, где я росла.
Крыльцо...Балкон...Столетний старый сад.
Вот здесь сирень лиловая цвела...
А здесь крыжовник - русский виноград...
Берсень-крыжовник!"- падала слеза
На акварель, и тон ложился легче
Там, где росла колючая лоза,
Которая недуги злые лечит.
Я разыскала после этот дом,
Там старая районная больница,
И обрекли ее уже на слом,
И о болящих некому молиться.
И сада нет. Но в диких лопухах
Кольнул знакомый с акварели кустик,
Берсень-крыжовник! - В радости, и грусти
И в бабушкиных дождевых слезах.
И я его к себе перевезла
С комком земли из бабушкина сада.
Берсень ты мой! Наследство и награда,
Лекарство от беспамятства и зла.

Бабушки

Не откажусь от
. . . . . . . . . бабушки-крестьянки,
Не постыжусь посконной и сермяжной -
Горжусь красой иконной, непродажной,
Прямой в словах, поступках и осанке.
За веру и за верность отсидевшей,
Не постаревшей - только поседевшей.
Мне от нее неленостные руки,
Терпение на горе да муки.
Не отрекусь от бабушки-княгини,
Благую честь у Господа избравшей,
В ней не было ни спеси, ни гордыни,
Был Свет, в грязи и ссылках просиявший.
В миру, в семье носила тайный постриг,
Для Господа свершила тихий подвиг.
Мне до нее идти еще далече,
Мне от нее - мои стихи да речи.
Обеим бабушкам поклон за воспитанье,
За руки, за науки, за любовь.
За светлое о них воспоминанье,
За слившуюся в сердце моем кровь.
Как сестры Лазаревы Марфа и Мария,
Такие разные. Но вместе - вся Россия.

Доброе утро, дети...

Доброе утро, дети!
Прибрали себя, умылись,
О всех, кого любим на свете,
Господу помолились.
В вас нет сомнений, расчета,
Вы еще ангелы, дети,
Бог слышит ваши заботы -
Слова повторите эти:
Боже, спаси Россию!
Боже, спаси Россию -
Молитвами мира нетленного
Царевича Алексия,
Отрока убиенного!
Боже Великий и Сильный,
В путях Твоих правда ходит:
Пусть власти стоят за Россию
И думают о народе.
Пусть русские любят друг друга,
В беде не бросают брата,
Пошли нам Святого Духа,
Да будет Россия свята!
Да будет Россия свята.

Как дуэль? Неужели в наш век...

Как дуэль? Неужели в наш век
Есть мужчины? Есть слово чести?
Черной речки кровавый снег
Убелился от этой вести.
С рынка черного пистолет,
Бледен ты в белоснежной сорочке.
Хорошо, что детей у нас нет,
Хорошо, что жена вместо дочки.
Семь часов телефон молчал.
Я не знала, с журналом лежала.
На такси двести верст промчал -
Под ключицей ожог от жала!
Год прошел. Я спросить могу?
Пуля вынута - шрам, как мета.
Почему не стрелялт по врагу?-
"Чтоб читал он и чтил Поэта!"

Дорогой, не печалься, будь проще...

Дорогой, не печалься, будь проще.
Чистый воздух любимой рощи!
И резвятся в нем солнца блики,
Ищут спелой в траве земляники.
А найдут - отдают мне даром
И целуют меня загаром.
Называется "ключик-замочек"
У корней березы источник.
Ведь не все отравил век двадцатый,
Век безбожный, в крови заклятый.
Защитил Бог невинных и малых,
Сколько чуда в закатах алых!
Как душисты рослые сосны,
Как легки акварельные весны,
Как прелестно пролетье, и лето
Все насквозь жарким солнцем прогрето!
Осень скатится яблочным Спасом,
И зима - новогодним часом.
Да и люди добры и прекрасны.
Злые есть. Но они несчастны.

Чем богата, тем и рада...

Чем богата, тем и рада;
Не завидую нарядам,
Не прошу за труд награды,
Не заимствую слова.
Не ханжа я, не святая,
Очень грешная, простая -
Русской женщины слеза я.
Любит Бог - и я жива.

Можно плакать. И должно скорбеть...

Можно плакать. И должно скорбеть.
Но грешно убиваться от горя.
Мы отстали, но можно успеть,
Если будем в ладу и в соборе.
Мы устали, но грех умереть.
Будьте честью и правдой сильны!
Ввек мужи наши совестью жили,
Не покинули горькой страны,
Душу дьяволу не заложили.
Нет за ними постыдной вины.
Жен не отдали всем на позор,
И детей не бросали сирых-
И поэтому будет Собор,
И Господь наградит нас миром.
Сердце чистое верить должно.
Убиваться от горя грешно.

Вот руку занесли - ждут, я...

Вот руку занесли - ждут, я
подставлю щеку,
Ударят в правую, я левой повернусь.
"Ты христианка,- слышу вражий шепот,-
Вас бьют по заповеди, помни наизусть!"
Кто бьет? Кем попран образ,
Подобье Божие в себе искажено?
Кто рад бы снова вешать нас за ребра,
Да только воли ныне не дано.
А если б и ударили по правой,
А я подставила бы левую - то, что?-
Над беззащитностью свершили бы расправу.
Непротивленье кровью залито.
Когда бы брат мой без вины ударил.
Я руку бившую смогла б поцеловать!
Или глупец в безверье, в злом угаре-
Смогла б простить, смогла б удар принять!
Да ведь они б и не смогли, не смели
На женщину, которая слабей...
Они б перед смиреньем осмирели,
В них образ Божий в образе людей.
Но вам, все знающим и все отвергшим,
Торгующим, меняющим свой вид -
Ударом на удар сама отвечу,
И Бог вас будет бить! И вечный стыд!
Не вам учить как жить другим по-Божьи.
Учитель есть - Господь. Он преподал
Урок добра, но гневен был он тоже,
Когда торгующих из храма плетью гнал.

Да! Это я написала...

Да! Это я написала.
Но древние эти слова:
Россия на вере стояла
И в Боге осталась жива!
От зависти вы глумитесь,
Предав и продав Христа.
С Россией небесный витязь -
Златые Власы и Уста!
Таинственны горние тропы,
И всех вас, Господь спаси.
Пусть вы от Общей-Европы,
А я - от Всея Руси!

Слагаю гимны: Вечный Бой...

Слагаю гимны: Вечный Бой!
Хоругви шью старинным словом.
Ступай. Россия за тобой.
И Матерь Божия с Покровом.
Слагаю гимны: побеждай!
Умри и доблестно и смело!
Но смертью дух свой возрождай,
А через дух воскреснет тело.
И Вечный Бой! Мой щит, мой меч
В твоем гербе - ему и следуй!
Слагаю гимны! В землю лечь,
Как в небо вознестись - с Победой!

Со властию и силой

Под копьями лучей вдруг
расступился город,
И поезд твой вбежал в зеленый свежий лес.
Был старенький вокзал, словно замшелый короб,
На станции лесной, где ты случайно слез.
От Окаянных дней последнего разгрома
Упал в траву лицом, чтобы покой добыть,
Припал к сырой земле: ну вот, теперь ты дома!
Земля нашла тебя, чтобы печаль избыть.
Здесь силы наберись! Святой испей водицы.
Потом пойдем с тобой неведомой тропой,
Меч-кладенец возьмешь, как древнерусский витязь.
России нужен ты. Подвижник и герой.
Восплачь над оскверненной дедовой могилой,
Восстань и виждь: на всем лежат печати зла.
Но явлен будешь ты со властию и силой,
И не возьмет тебя ни пуля, ни стрела.
Земля нашла тебя. И небеса избрали.
От окаянных дней испей воды святой.
России нужен ты. И явлен, чтоб узнали
И защищали вместе Родину с тобой.

Заплачу о тебе когда-нибудь...

Заплачу о тебе когда-нибудь потом.
Не потому, что ты меня разлюбишь,
Ты не разлюбишь. Но за зло добром
Воздашь. Завяжешь крепко и разрубишь.
Заплачу о тебе, что ты всегда один,
Что нет другой, что нет стихов, нет Бога.
Как легендарный дуб среди долин,
Прошла мимо которого дорога.
В мой добрый час в тени твоих ветвей
Свои стихи в пустом дупле запрячу -
Их твой споет под сердцем соловей.
А я, услышав издали, заплачу...

Я подхожу к сияющему трону...

Я подхожу к сияющему трону
Природы, где задуман образ наш,
Я прикасаюсь к чистому картону,
Макая кисти в розовый пейзаж.
А небо! Господи, какое небо!
Убей меня, но только не отринь!
Не надо ни покоя мне, ни хлеба -
Останься, небо! Золото и синь!
Стекают в реки пламенные зори,
Стоят закаты до плечей в воде,
Белеют паруса в небесном море,
О Боге говорит звезда звезде!
И я пишу небесные портреты,
И я прошу чудесные цвета
Запечатлеть нетленные приметы
Души одной, чье имя - Красота!

Уроню ли перчатку - никто...

Уроню ли перчатку - никто не подымет.
Прохожу ли с сумою - никто не поможет.
Города суетятся, пропащие в дыме,
Беспробудные села лежат в бездорожье.
Встречу рыцаря бедного - вместе поплачем,
Со скупым повстречаюсь - в путях разойдемся.
А с тобою - в том мире свиданье назначим,
А с другим - мы и здесь как-нибудь разберемся.
Уроню ли перчатку - не купишь другую.
И в суму мою камень мой ближний положит.
Я приму этот камень! Его сберегу я,
В основанье души он сгодится, быть может.

Как все недоверчивы, все...

Как все недоверчивы, все насторожены...
Открытости, ясности в душах убавилось.
Движения тяжестью все заторможены,
Не видно лица, чтобы сразу понравилось.
В улыбках плакатных - призывно-развратное.
В заботах житейских - привычно-печальное.
В осанках исчезло достойное, статное.
В речах появилось смешно-ненормальное.
Черты святорусские кем-то стираются.
Стандартное, равное в людях бесправие.
И все лишь о хлебе насущном стараются,
Но хлеб-то чужой... Никому не во здравие.

Юрий-Георгий, в век адских...

Юрий-Георгий, в век адских машин
Ты на коне в русском поле один,
Победоносец - твой ангел святой
Благословляет на праведный бой.
Крест он тебе и копье даровал,
С гада личину стальную сорвал.
Видишь каков огнедышащий враг?
Дразнит: "Куда тебе с пикой, дурак?
Пишут компьютеры нынче стихи,
И экстрасенсы прощают грехи,
В небе знаменья "тарелки" дают -
Что ты и кто ты с конем твоим тут?!"
Грохнули брони, машины включились,
Смертью вода и земля облучились.
Ветер рванулся, и конь на дыбы -
В садник готов для неравной борьбы.
Смерти ль бояться? - Видали ее!
Юрий-Георгий поднял копие -
И богохульную пасть поразил!
Стороны света крестом осенил -
Ожили люди, земля и вода,
Время залечит язвы вреда...
Юрий-Георгий на белом коне
Воли последней не дал сатане.

Когда моей душе дано...

Когда моей душе дано прозренье,
Когда светло струится благодать -
Прими, Господь, мое благодаренье,
И помоги, не растеряв,- раздать.
Я так жалею бедных и безгласных,
Я так жалею темных и скупых.
Дай силы, Господи, в словах Твоих прекрасных
Согреть замученные души их.

Старомученикам я за Русь...

Старомученикам я за Русь
Аввакумовым я поклоняюсь -
Новомученикам я молюсь,
Убиенным с Царем Николаем.
И во мне их Святой Собор,
Единение и слиянье,
Примеренье от смут и ссор,
Православное их стоянье.
Все шатания на Руси
Начались со времен Раскола.
Отступление, Боже, прости
Не от буквы, а от Глагола.
Но последний нас час соберет,
Страстотерпцев и старых, и новых.
Мы - Единый Собор и Народ
В тайне Тела и Крови Христовых.

Луна осыпает серябряный прах...

Луна осыпает серябряный прах
На Поле проигранной битвы.
Никто не оплачет. Лишь в горних мирах
Вместо рыданья - молитвы.
Зима устилает негреющий пух
На Поле, где жертвами пали.
Никто не помянет. Лишь носится Дух,
Что был, как и Слово, вначале.

Новомученики от Царя до крестьянина...

Новомученики от Царя до крестьянина
Перед Богом теперь говорят, как изранена,
Как по-подлому в ложь заманена,
Тьмой окутана,
Волей спутана
Наша Родина.
Дети дьявола потешаются:
Языки и народы мешаются,
По усобицам злобятся, делятся,
Убивают того, кто осмелится...
Не убив, не назвав! - за вредительство.
И в тени мировое правительство.
Села, пахарями оставленные,
Города, от прогресса отравленные,
И на опыты дети отправленные...-
Не могу! Слов не слышу от боли!
Чаша гнева испита. Доколе?

Вот я, Господи, если никто...

Вот я, Господи, если никто!
Со креста мое слово снято:
За раскол нашу церковь прости,
Тяжело этот камень нести.
Староверам земно поклонюсь,
Пострадавшим за Старую Русь.
Вот я, Боже, прошу за дворян,
Чужеземную принявших лесть,
Оттолкнувших Царя и крестьян
И в масонскую пойманных сеть.
Я за них повинюсь мужикам,
Пусть простят нам языческий срам.
За теперешних тоже прошу,
Сто поклонов земных положу.
Пусть трудящиеся простят,
Что в невежестве их растят.
Вот я, Господи, вновь пред Тобой:
Да, народ наш забит нуждой,
Может, пьющий, но всех кормящий,
Он, народ наш, казалось, пропащий,
Он простил! Значит, он настоящий.
И любовь его во спасение.
Дай ему Твоего Воскресения,
Господи Животворящий!


"Имперские розы", 1996 г.
Копье свечи и меч креста, часть I


ЧИТАТЕЛЮ

Я - здесь, с тобой, далекий ближний друг!
Прими в себя мой мир, прими мой дух,
Раскрой стихов бесхитростных листы,
Побудем вместе, друг мой, я да ты.
И где есть двое - третьим только Бог.
Пускай слова убоги - смысл глубок.
Далекий ближний! Мир тебе и свет!
Прими стихи - ведь ты теперь воспет.

Моя Поэзия - Судьба, а не профессия...

Моя Поэзия - Судьба, а не профессия,
Моя религия - Христос, не чужебесие,
Мое Отечество - Святая Русь Державная
Все остальное для меня не главное...

Великомученик-великоросс...

Великомученик-великоросс!
Храни свой остаток свято,
С тобою на муках Господь наш Христос
И Родина наша распята.
И чтобы воскреснуть, храни русский дух,
И душу, и веру, и слово -
Среди непотребных последних разрух
Нам храм надо выстроить снова.
Не повинуйся продажным властям,
Не примиряйся с позором,
Коварным и лживым не верь новостям
И не соглашайся с вором.
В беспамятстве время от крови и слез,
Бесчинствуют новые тати...
Великомученик-великоросс
И всякий народ! Вставайте.

Мне есть что тратить, чтобы вам копить...

Мне есть что тратить, чтобы вам копить.
И как только меня не назовете!
Все купите? - Меня вам не купить.
Возьмете силой? - Душу не возьмете.
Ничтожны вы, и злато, и булат.
Дерзаю быть и нищей, и свободной.
В России - русской и единородной,
Кому за простоту дается клад.

ИМПЕРСКИЕ РОЗЫ

Сергею Звереву

Мне было в тот день по моей монограмме,
Где розы и звезды, и крест, и копье,
Портрет улыбнулся мне в бронзовой раме,
Портрет отошедшего в небытие.
И я в бытии, в забытьи улыбнулась,
Как будто бы это мне свыше дано.
Я в розах вернулась, а в звездах проснулась,
Мой крест на груди, но копье суждено.
О, юноша! Ты не прагматик, романтик!
В прекрасное прошлое дольше смотри,
И смысл постигая старинных грамматик,
О розах и звездах стихи повтори.
Имперские розы стоят у иконы.
Забытые символы, тайна, вопрос...
Живи, рыцарь Родины, трона, короны
И этих тобой мне подаренных роз!

Наш герб теперь орел безглавый...

Наш герб теперь орел безглавый.
Но в черном поле - Крест Меча,
Копье во тьме - горит Свеча
Былой, утерянною славой.
Где венценосная глава?
И где Великая Держава?
Жезла алмазная оправа,
Девиза гордые слова?
Теперь ответим мы за всех
В сей век практический и грубый.
Перед врагом смиренье - грех,
Пред Богом ропот - грех сугубый.
Покуда в небе нет луча,
Враг богохульства изрыгает -
Наш герб: Копьем горит Свеча,
И Крест Мечом оберегает.

ВДОХНОВЕНИЕ

Не труд, а только наслажденье,
Любовь и нежность ко всему -
Вот что такое вдохновенье,
И все ответствует ему!
Смотри, вот желтый лист кленовый,
Как зарисованный огонь,
И запах осени садовый
Течет с него мне на ладонь.
Послушай, ветер в соснах дышит,
Коснись рукой вечерних трав -
Как будто гладкой гладью вышит
Их легкий шелковый рукав,
Все разделенно, все взаимно,
Все! Даже гнев или тоска,
Все просит плача или гимна,
Когда душа в нас высока.
Лишь середина, заурядность
Не знает в духе торжества,
Так безответна теплохладность.
Ни то, ни се. Без Божества.

Ты воин в Поле безоружный...

Ты воин в Поле безоружный,
Народ свой бедный не злословь.
Пусть он забитый и недужный,
Но исцелит его Любовь.
Не кнут, не хлыст, не поношенье -
Любовь! И память о себе.
Не искушенье - воскрешенье
Добром, наперекор судьбе.
В меч препояшься крепче, воин,
И сердце Богу приготовь.
Ты должен русским быть достоин,
Народ свой бедный не злословь.

"Друг друга любити ...

"Друг друга любити
нелицемерно сотвори".

Помогите тому, кто слабее.
Русский русского да не покинет,
И в беде своего пожалеет,
Не забудет и не отринет.
Ни за то, что он стал безродным,
Ни за то, что он пьет да курит,
Ни за то, что он стал неугодным,
Что его только бьют да дурят.
Все простим. Перестанем считаться,
И друг другу руки протянем,
Не забудем родства и братства,
Все стеной друг за друга встанем.
А иначе возьмут всех даром,
А иначе России не будет,
Продадут всех дешевым товаром...
И пусть Бог нас за это судит.

Вл. И. Милосердову...

Держитесь, братья! Это лишь начало.
А смерти нет. Не бойтесь умереть.
Торжественная солнечная медь
Седьмой трубы Архангела звучала:
Держитесь, братья, это лишь начало.
Коричневым и красным метят нас,
Но мы убелены самой Россией.
Но мы опять страданья пересилим,
И не опустим рук, и не закроем глаз.
Держитесь! Скоро грянет грозный час.
Так говорю. И пусть меня сметут.
Смешают с красными, коричневыми в черном.
Ты принимаешь над собою суд?
Народ Святой Руси! Кому покорным
Да лгут тебе опять! От страха лгут,
Что ты узнаешь правду и увидишь правых,
Увидишь левых, крашеных, лукавых,
А ну, исчезнет дым? И будет все открыто -
И черной скорби встанет белизна!
Давно ведется тайная война.
К Возмездию! Священный долг - защита!
Держитесь, братья, Бог благословит.
Теперь Открытый Бой. Кто честен - победит.

Я поцелую землю на прощанье...

Я поцелую землю на прощанье.
Взойду по трапу. Жутко оглянусь
На это оскуденье, обнищанье,
На этот свет, моя Святая Русь...
И не смогу лететь! Сойду обратно.
Пусть будет мне, как всем здесь, тяжело,
Пусть будет мне страдать с тобой отрадно,
Пусть будет мне во тьме твоей светло.
Святая Русь! Опять с народом нищим
Я остаюсь в беде, в трудах, в постах.
Святая Русь! Все строже и все чище
Звучат твои стихи в моих устах.
И что с тобою - то со мною будет!
И по тебе меня Господь пусть судит.

Огрубели сердца, осквернились все...

Огрубели сердца, осквернились все чувства
И коммерческий грех воспевает искусство.
И реклама блудниц и прелестных, и грязных,
Бес-подобных, без-образных и безобразных.
Все за деньги! Невежество, образованье.
Все за деньги! И даже Святое Писанье.
И торгуют мальчишки, старухи во прахе.
Нынче с миру по нитке - не будет рубахи.
Нынче милость и та на торгах продается,
Нынче слово и то даром не подается.
И влюбленных не стало. И нет идеала.
И земля, как жена, нынче плод не давала.
Нынче Зверя число всем знакомого знака
Вызывает его из духовного мрака.
И готовят народы пути преступленья,
Попирая Христа и Его искупленье.

Там, где был храм - там стыд и срам...

Там, где был храм - там стыд и срам,
Там наши души русские взорвали,
Там над родным отцом смеялся Хам:
"Отец нагой! До нитки обобрали."
Награбленным жиреет Вавилон,
Но мы с них наше золото не взыщем,
От тяжести грехов сам рухнет он.
И благо честным быть, хотя и нищим.
А тем, кто рушит - строить не дано:
Проели и последние обломки.
Без прошлого грядущее темно,
Во тьме больные, поздние потомки.
Лишь уцелевший колокол гудит,
И памятью нас милует-карает.
Мария Дева скорбная глядит,
Христос Собор последний собирает.
И если не теперь - то никогда!
Уже качнулись тверди небосвода.
Прими, Господь, от честного труда
Две малых лепты с нищего народа
На храм Спасителя, Собор Святой Руси
Прими, Господь, и Родину спаси!

Ни сна, ни отдыха измученной душе...

Ни сна, ни отдыха измученной душе.
Нет, я не о себе... Я вообще...
О, вскую скорбь?! И скорбь моя вотще.
Стране не быть. Свободными не жить.
Стихи по чемоданам уложить,
Уплыть к тебе за тридевять земель!
Но сел корабль моей души на мель.
И средства не оправдывают цель.

Какая ложь кругом! Какой позор...

Какая ложь кругом! Какой позор!
Вновь собирают слезы на Собор!
Грядут к концу, рожают, умирают.
И новой скверне храмы открывают.

МОСКВА-92

Рост ростовщичества, мистерия разврата,
Надменна нечисть, воровством богата.
А из метро, из смрадного подвала
Москва к станкам рабочих подавала.
Арбатом правят шайки, попрошайки,
Матрешки, ложки, плошки, балалайки.
Торгуют честью русского мундира,
Элиту лепят из отбросов мира.
Невольничьего рынка стон и грохот,
Жидовский дух и сатанинский хохот,
Потеряны все чувства и все меры.
Какой ты нации, Москва? Какой ты веры?

От Бога за убийство отлученные...

От Бога за убийство отлученные,
Отец ваш дьявол. Он всегда за вас.
Вокруг него одной семьей сплоченные,
Вы дружно выполняете приказ.
Я не о нации. Ведь вы разноплеменные.
Я не о старом. Вы воспели грех.
Вы не из древних. Слишком современные.
Но древнее клеймо на вас на всех.
Теперь не вы, а к вам идут с поклонами.
Напрасен труд, вас лучше не проси.
Пугаете самих себя погромами
Среди разгрома нового Руси.
Уехали бы вы без возвращения,
Освободили бы наш древний русский Кремль
За это мы вам вымолим прощение.
Езжайте с миром. Только насовсем.

Все учат смиряться и покоряться...

Все учат смиряться и покоряться.
Смиренство, покорство...
Такое притворство
Должно покараться!
А я не приемлю!
Ропщу и рыдаю,
Безбрежна мятежность!
И кроткая нежность...
И я покоряюсь, когда покоряю.

Современные иуды не повесятся...

Современные иуды не повесятся,
И серебренников вам не возвратят.
В Гефсиманию летят гулять под месяцем,
Под звездой в вечере тайной возлежат.
Под процентами серебренники в выгоде.
К черной мессе масса новых жертв.
Наплевать, что подлецами выглядят,
За труды вручается конверт.
Кто поймет - тот в страхе перекрестится,
Отойдет, их не перекрестив...
Сами не повесятся - но взбесятся,
Крови человеческой вкусив.

По асфальту мутный поток...

По асфальту мутный поток.
От дождей? Или трубы прорвало?
Туфли-лодочки с парою ног
На краю у воды удержала!
Жизнь резиновых просит сапог.
Ну уж нет! Ни за что не одену!
Туфли-лодочки, мутный поток...
Лезет мутная пена на стену.
Жизнь, хоть плачь! И не хватит слез.
Жизнь... Но мне она вдруг улыбнулась:
Ты меня на руках перенес
Через муть! И надежда вернулась.

Не верьте этим господам...

Не верьте этим господам,
Хоть крест они теперь целуют,
И строят храм, но стыд и срам,
Рубли сиротские воруют.
А Бог не жертвы просит, нет!
Он милости от сердца хочет,
Не толковать Его Завет,
А исполнять. И не порочить.
А эти господа всегда,
Еще товарищами были,
Героев славили труда,
Но сами по труду не жили.
Исчезнут снова, яко дым.
Ложь не исправить новой ложью.
Не приспособить Церковь к ним,
Она еще покуда Божья.

Последних капель поцелуи...

Последних капель поцелуи,
Как легкий ландыш на щеке.
И снова голуби воркуют
На ярком от дождя песке.
Прошла гроза, клубятся воды,
Двойная радуга парит!
И дышит почва диким медом,
И лес листвою говорит.
Нелепый старый дом кирпичный
Дождем и светом обновлен,
Стал непривычный, необычный -
Хозяин молод и влюблен.
И та, которая здесь будет
Растить цветы, детей - поймет,
Что Божий мир так прост и чуден:
Дождь, радуга, и труд, и пот.

Ясновидящие звезды застит мгла...

Ясновидящие звезды застит мгла,
И священные слова не прочитать,
Но земля уснуть спокойно не могла:
Царствуют разбойник, вор и тать.
Звезд не видно. Молви слово, ясный муж!
Скоро ль Божий Вестник протрубит?
Сколько здесь спасется наших душ
Из юдоли скорби и обид?
Звезд не видно. Где-то грянул гром.
Чья-то тень зловещая в окне!
Ну, а если это к нам разбойник в дом? -
Ничего, двухстволка на стене.

Хватило мне от вас смертельной дозы...

Хватило мне от вас смертельной дозы.
Я в этот раз, нет сил, не устою.
Меня оплачут ветры и березы,
Не вы... А эти, слуги осмеют.
Меня оплачут музыка и слово,
Не вы... А эти, челядь замолчат
Меня! А мне не надобно земного,
Ни вам, ни им не буду отвечать.
Дожди, снега... И солнце из участья
Закуталось в седую пелену.
А вы, а эти, все - меня в несчастье,
Несчастье общем, бросили одну!
Поэтому и солнце вас не любит.
Поэтому не выстояла я.
Поэтому Россию горе губит,
Раздоры, смуты, хаос бытия.

Знаменьем просиял в лазури вечной ...

Знаменьем просиял в лазури вечной
Похода давнего надежный щит -
Ерусалимский крест равноконечный,
Что на одежды черные нашит.
Он прост, суров, без легкости узорной.
Ненарушимый мужества обет.
На скорби наших дней кромешно-черной
Он несомненный и победный свет.
Равноконечный крест. Святая доблесть.
Знак воинов, достоинство вождей.
И не за страх служение, за совесть.
Крест - верность жен. Крест - слава их мужей.

Ты сбит с пути. Ты шел на красный свет...

Ты сбит с пути. Ты шел на красный свет.
В машинах пешеходов презирают.
Ты сбит! Отброшен раненый в кювет,
Куда летят окурки сигарет,
Ты сбит с пути. Тебя не подбирают.
Но если встанешь, оглянись кругом:
Жизнь магистраль, по сторонам пустыня,
И небеса почиют вечным сном.
Но ты теперь испытан на излом.
Вставай. Иди к Тому, Кто не отринет.
Через пустыню, собственным путем,
Не по следам людей - по снам светил, в туманы!
Ведь где-то есть и твой родимый дом
С бессонным в ночь сияющим окном,
Там исцелят и перевяжут раны.

Нездешний мир свой лик на миг покажет...

Нездешний мир свой лик на миг покажет.
Сей мир во зле. И смертен от грехов.
Мы все живем, чтоб умереть однажды.
Земля - могила братская веков.
Стареют, умирают даже камни.
Бесчисленней песка наш род людской.
В забвенье все мы, как песчинки, канем,
Сама земля ждет участи такой.
Бессмысленность, бесчисленность рождений.
Зачем?! Ведь лучше грешный мир не стал,
Ведь мы не лучше прежних поколений,
Пожалуй, хуже. Век наш измельчал.
Перед бедой, перед нуждой и болью...
В чем смысл страданий? Замысел Творца?
Вопросы посыпают раны солью,
Чтоб с облегченьем ждали мы конца.
И если б не обещанная Вечность,
Где наше время числят неспеша -
Откуда б силы были ставить свечи,
Страдать, но жить, чтоб выросла душа?

БРАТУ

Уплывают небеса на закат.
Убывают чудеса, милый брат.
Сколько лет, столько зим унесло.
Гаснет свет, стелет дым. Все прошло.
Раны старые опять все болят?
Рано стали умирать, милый брат.
Укорочен и непрочен век мужской -
Быт оброчен, опорочен мирской,
Но перечить не годится судьбе,
И на плечи все ложится тебе.

Нет! Не могу отречься и предать ...

Нет! Не могу отречься и предать
Вот этот мир, пусть тленный, но прекрасный,
Поверженный во зло и тем несчастный,
Но все-таки способный снова встать.
Дано любить улыбки и цветы,
Весенний гром, пречистый воздух зимний
Любовью самой чистой и взаимной!
Дано живое чувство красоты.
И если правит бал противобог -
Не здешний мир, а разум твой греховен,
И перед Богом ты за то виновен,
Что защитить прекрасное не смог.
Не удаляйся вне себя в себя -
Тот мир без этого тебя не примет.
Спаси его ценой добра, любя,
И освяти молитвами своими.
Не говори, что жизнь не стоит свеч,
Что человек и слаб и обездолен.
Бесчестно красотою пренебречь
За то, что оскорбить ее позволил.

Так много хитрости в словах расставлено...

Так много хитрости в словах расставлено.
Я воду пью - вода отравлена,
Цветы беру - в цветах шипит змея,
И мне доказано, что я совсем не - я.
Я соглашаюсь, да. Не возражаю, нет.
Как хороша вода, и как красив букет!
И наконец-то я так уничтожена,
Что нет и не было, и не положено!
Но из небытия
Вас убедила я!

Под сенью храма вечный мой покой...

Под сенью храма вечный мой покой.
Не устояла в суете мирской,
Но вырвалась душа моя сюда
И встала здесь отныне навсегда.
И устоит. Покой и благодать,
Невольно и легко стихи слагать,
И Пресвятая Дева ясный Лик
Наклонит надо мной в блаженный миг.
И повторю я строго, неспеша:
Величит Господа моя душа.

Я за Единение, но без смешения...

Я за Единение, но без смешения,
Я за Слияние без поглощения.
А в новых понятиях те же смещения,
Те же безвыходные положения.
На поклонение Западу сытому,
Или в язычество, или в безбожие,
Или покаяться битым небитому,
Прахом пропасть у чужого подножия.
Нет! Единение! Братство Слияния!
Противоборство неверным упорное,
В правде до смерти святое стояние -
В этом спасенье и сила соборная.

НЕУПИВАЕМАЯ ЧАША

Иду по городу родному.
На всем чужие ярлыки,
Подобострастие к чужому,
Смешались речь и языки.
И русских лиц почти не видно,
Лишь небо русское одно.
Но даже небу нынче стыдно,
Внизу фонарь - вверху темно.
Как будто Родина не наша,
Как будто воины рабы.
Неупиваемая чаша
Судьбы без воли и борьбы.

Что нас объединит в года Великой смуты...

Что нас объединит в года Великой смуты?
Неужто только ненависть к врагу,
Которого и с другом можно спутать?
Враг скрытый, как иголка во стогу.
Нет. Только на любви возможно единенье:
Любить друг друга больше сытых благ,
Беречь и защищать от униженья.
ЛЮБИ СВОИХ - И ОБЕССИЛИТ ВРАГ!

КОНЬ ВЕЩИЙ

Нагрянуло небо грозою,
И молния плеткой сверкнула,
И музыка вещего гула
Нагнула лист перед травою.
Явился из мрака конь вещий,
В дождях грозовых искупался,
Подковою-радугой блещет!
Но счастья Иван испугался.
Царевич, лишенный наследства,
Не бойся! Доверься виденью!
Ты был одураченным с детства,
Но ты не дурак по рожденью.
Царевич! Седлай поскорее,
Пока еще лист пред травою!
Пусть поле отцовское зреет,
А я остаюсь за тобою.

Россию до размеров огорода ...

Россию до размеров огорода
Хотят лукаво раскромсать живую.
Сидят, едят предатели народа
И землю моих прадедов свежуют.
А вы толкуете: "Нельзя прямолинейно,
Не надо громко, великодержавно..."
О Боге рассуждаете елейно,
Народ же вырождается бесправно.
Но вы его же этим укорили:
"Как он посмел дойти до вырожденья!"
Предатели предателей укрыли,
И не прошу простить за выраженье.

Как будто в колонии дикие, темные ...

Как будто в колонии дикие, темные
Пришли культуртрегеры, мессионеры,
Как будто здесь пусто, ни духа, ни веры,
Как будто мы в собственном доме бездомные!
Запахло не ладаном, мерзостью серы.
На стадионах, с речью заученной,
В овчих одеждах волчье запрятано,
Миссионеры вещают, как задано.
А русский священник, ряса залатана,
В церкви разрушенной, с паствой замученной.
Каина Бог вопрошает об Авеле,
Братоубийство по-прежнему длится.
Тело побито. На душу поставили,
Миссионеры нас учат молиться.

Мало земли - в небеси...

Мало земли - в небеси!
Сколько святых на Руси
Было, и будет, и есть.
В поле колосьев не счесть.
Русь на святых искони -
Сродники наши они.
С ними нам тысяча лет.
Вот и молись, как твой дед.

Обломок свергнутой короны...

Обломок свергнутой короны,
Я недостойна, я слаба,
Стою в печали у иконы
Худая Божия раба.
Талант врагом похищен, в землю
С проклятьем заживо зарыт.
Насмешки хульные приемлю,
И род старинный мой забит.
Премудрости не разумею:
Не открываю древних глаз.
Но Господи! Молиться смею:
Прости нас всех, помилуй нас.
И Бог призрел - и я прозрела
Умывшись теплотою слез:
Цвела сирень, в ней птица пела!
Так из земли талант пророс.
Благодарю, земля родная,
Не помяни обид и зла,
Уж коли выжила я, знаю,
Ты сохранила и спасла.

ПОБЕЖДЕННЫЕ

Чаша жизни исполнена желчью, не медом и
млеком,
И испита давно. И о чем мы рыдаем и плачем?
Утомленные солнцем, унесенные ветром,
побежденные веком!
Слишком мало мы верим, поэтому мало и значим.
И к кому этот вопль на краю полыхающей бездны?
Мы отвергли любовь, и Господь нас, предавших, не
знает.
Мы давно безнадежны и столь же равно бесполезны.
Пустота в наших душах заблудших зияет.
Не умеем любить. Ненавидеть и то разучились.
Измельчали для подвига, Духа дары растеряли.
Как мы смеем надеяться, злые, на Божию милость?
Мы не Русью Святою, мы даже Россией не стали.

Вот сколько нынче всякой разной дряни ...

Вот сколько нынче всякой разной дряни
Пирует на развалинах страны!
Их благородия, сиятельства, дворяне...
Да Двор-то государя сатаны.
Гнушаясь собственным народом, как и прежде,
За что и мстил когда-то Красный хам,
Два пальца протянув ему небрежно,
Дворяне обе руки жмут врагам.
Да, господа, Империи не стало.
Теперь не запретишь красиво жить.
Как много спеси, только чести мало.
Дворянство надо снова заслужить.

И тверди, и хляби небесные...

И тверди, и хляби небесные,
И горы, и долы понизились -
Опять испытания крестные
Вплотную к России приблизились.
Нестыдно ли, братья, нам ссориться?
Друг друга врагам оговаривать?
По людям с сумою позориться
Да дедовы земли раздаривать?
Над нами же враг потешается,
И честный за нас не заступится.
Ведь братская кровь не прощается
И только лишь кровью искупится.

ЗЕМЛЯ

К земле я ухо преклонила,
Я слушаю: гудит набат!
Какая сила полонила?
Кто в этой скорби виноват?
Земля! Продать? Отдать задаром?
Разрыть ее? Забить в бетон?
В аренду сдать ее хазарам?
Гудит, стыдит подземный звон.
Дарую я или ворую?
К земле я преклоню уста:
Как лягу в землю я сырую?
Где древо моего креста?
Подземный звон - и звон небесный.
Душа идет на Божий суд
Сказать, как на торгах бесчестных
Мою могилу продадут.

СОН

По снежной набережной Мойки,
Где все классически светло,
Ни Октября, ни Перестройки,
В карете мчу на птице-тройке,
Но... след мой снегом замело...
По настоящему сужу я,
Что больше будущего нет,
И только в прошлое скольжу я,
Но... снег мой заметает след.
Зима хрустально и искристо
Вертит магический кристалл:
Мне быть женою декабриста.
Но лучше бы он им не стал.
Бог с ним, с мятежником, с героем
Не для семьи сей гордый дух.
Но встала я пред аналоем
С мятежным, выбранным из двух.
О настоящем позабыла
И будущим пренебрегла.
Вот прошлое прошло и мило.
И нет следа. Зима бела.
Сон этой набережной снежной.
До прошлого подать лучом,
Как мне изнеженной и нежной
К своей печали неизбежной.
И свежий холод за плечом.

Плачут Богородицы образа...

Плачут Богородицы образа,
Если их целует Искариот.
Я гляжу открыто в твои глаза,
Спрашиваю прямо: где мой Народ?
Нищета и грязь, воровство и ложь,
И опять строительство на песке,
И опять в колодец ты свой плюешь,
Сидя на своей гробовой доске.
Может, власти сам ты уже не рад,
И не ты ведь правишь, правят тобой.
Продал душу - все! Не купить назад.
Ты уйдешь, взамен посвящен другой.
Бесконечен круг, безнадежен рок.
Но Россия нас бережет в горсти,
Если плачут иконы, то помнит Бог!
Он вернет Народ на свои пути.

Нет, я люблю не битву, а уют...

Нет, я люблю не битву, а уют,
Детей, наряды, музыку, природу.
Да только жить спокойно не дают,
Конец готовят Русскому Народу.
Но за уют я не пойду в полон,
Напрасно ворон надо мною кружит.
Как испокон я встала у икон,
Сняла кольцо, чтоб ты купил оружье.

Лжет снова выжига-поэт...

Лжет снова выжига-поэт,
Что он сражается на Поле.
В нем ни ума, ни чести нет,
Нет страсти, ненависти, боли.
Не по словам, а по делам
Судить вас будут, лицемеры.
И чтобы вам, мужчины, вам
Урок дать доблести и веры,
Я безоружная стою,
Чтоб вас подвигнуть на защиту
Перед врагом. О Вас пою
Свою предсмертную молитву.
Но ни один из вас не встал
Ни за меня, ни за Россию,
И каждый целованье дал,
Нет, не Георгию, а Змию.
Сей Змий великодушней вас,
Вам ваших унижений мало.
Из мести к вам враг честь мне спас,
Чтоб вас я больше презирала.

Мне подлый смех собратьев по перу...

Мне подлый смех собратьев по перу,
Как первая от Господа награда.
Я не умру от выпитого яда,
И от продажной пули не умру,
И от бумажной тоже. Лгать не надо,
Поэтов нет. Паденье и позор
Прикрыты только грубыми словами.
Я не хочу быть с вами в этом сраме,
Хоть слаженно поет ваш дружный хор.
И дирижер с бесстыжими глазами
Серебрянники древние берет,
Он тоже, как бы главный патриот,
По разрешенью, в меру, как вы сами.
Все наизнанку, все наоборот.
И оборотни правят дураками.

Взываю! Кто меня услышит...

Взываю! Кто меня услышит?
Народ несчастный оглушен.
Отраву пьет, отравой дышит,
Воды и воздуха лишен.
Взываю с матерью-землею,
Дающей ныне мертвый плод,
Бредущей с нищею сумою,
И ей лишь нищий подает.
Ее в чужих грехах ославят,
Кричат: "Распни! Добей! Сожги!"
Нерусские Россией правят,
И во главе ее враги.
Взываю к русским: В бой! К защите!
Господь с небес пошлет нам рать.
Нам больше нечего терять -
Есть что найти. Христа взыщите.


Копье свечи и меч креста, часть II


Сколько лет шел отбор подлецов...

Сколько лет шел отбор подлецов.
Покупали вождей и певцов.
Выбивали смелых и честных,
Распинали на муках крестных,
Воспевали порок и блуд.
а скорее бы Страшный Суд:
МНЕ ОТМЩЕНЬЕ И АЗ ВОЗДАМ!
За Россию ее вождям,
Всем жрецам Золотого Тельца,
Детям за преступленья отца.
Есть ли праведник или герой?
Никого! Дармоедов строй
Да рабы, в ком ни смысла, ни сил.
Нет, Потоп преступлений не смыл,
Пусть Огонь наш очистит срам:
МНЕ ОТМЩЕНЬЕ И АЗ ВОЗДАМ!

ВИШНЕВЫЙ САД

Да ну их всех, политиков лукавых,
Интернациональных бизнесменов...
Сияет слава на церковных главах,
А Истина одна и неизменна!
Вновь входит Пасха в русские апрели,
Голубит голубую легкость солнце,
Висят весны прозрачной акварели,
И тонкий звон на звоннице смеется.
Белю в саду владимирские вишни,
Ручной скворец с плечей моих порхает,
Как полотенце, алой гладью вышит,
Закат узорный в небе полыхает.
И мир, и благодать в дыханьи тихом,
Хотя уже вишневый сад запродан
Со мною вместе и со всем народом.
И снова поминают русских лихом.
Готовят миру меру испытанья.
За отрешенье это искушенье -
Засохнет сад вишневыми крестами.
И Бог не примет рабское смиренье.

Чем хлеб дороже, тем жизнь дешевле...

Чем хлеб дороже, тем жизнь дешевле.
Но грубый век продажно лжет.
И вряд ли лучше все было древле,
Предъявлен внукам за дедов счет.
Но как мы слабы, бедны, безвольны,
Нас унижают, а мы молчим.
Терпеть привыкли. Теперь не больно,
Теперь невольно беду влачим.
И пусто сердце. И дух весь вышел.
Где та Россия, которой нет?
Где глас народа, чтоб Бог услышал
И спас из бездны привычных бед?

РАССВЕТ

Да хватит рвать рубаху на себе
И каяться за этих лицедеев!
Очнись и приготовь себя к борьбе.
Последний час - и тьма уже редеет.
Рассвет белеет. И в его лучах
Разоблачились тайны беззаконии.
Но вспыхнул крест на поднятых мечах,
Но слезы источились на иконах.
Смотри, кто враг! И как вооружен
В предательство, и в подлость, и в коварство,
С ним сатана и целый легион.
С тобой Господь и праведное Царство.
Очнись, опомнись! Перед кем ты пал?
Кому под ноги Родину оставил?
Рассвет. Час просветления настал.
Молись теперь, чтоб Бог твой меч прославил.

ВДОВА

Ночь накинет на плечи покров гробовой.
День, как омут, и тихий, и мутный.
Не за Родину пал неизвестный герой,
Он пропал ни за что, мой беспутный.
На молитве ль стою, на погосте ль сижу
Молодою, бездетной вдовою,
По России ль паломницей скорбной хожу
За живою и мертвой водою -
Сколько горя вокруг! Век двадцатый добил
Честь и доблесть по-подлому, в спину.
Человеческий дух ослабел и остыл,
Пусть и я, догорая, остыну.
Я склоняюсь, уже ни жива, ни мертва,
Закрывает глаза Русь Святая:
"Бог тебя не оставь, молодая вдова". -
Это ангел на помощь слетает.

Все предали тебя - и власть, и армия...

Все предали тебя - и власть, и армия,
В беде и иерархам ты не нужен,
Народ мой Русский! С малыми да старыми
В последний бой ты вышел безоружен.
Народ мой Русский! Разобщен, ославлен,
Ослаблен за последнее столетье.
Один за всех нести свой крест оставлен.
Один за всех. Один за все в ответе.
Чтоб понял, кто твоей бедой разжился:
Один от всех, все одному, над всеми.
Ты с ним с таким вступить в борьбу решился
Один за всех. С тебя спросило время.
Тот губит всех, а ты всех защищаешь,
Как и во время Поля Куликова,
За всех один пред Богом отвечаешь,
С мечом и честью Дмитрия Донского.

Мы поминаем кроткого Царя ...

Мы поминаем кроткого Царя
Под новым игом небывалым.
С Ипатьева монастыря
Ипатьевским предательским подвалом
Романовых замкнулся тайный круг,
И нет таких позорных страшных мук,
Каких бы Русь еще не испытала.
Романовых замкнулся тайный круг,
Но будет Царь по чину иерея,
Мы сомневаться права не имеем
В надежности благословивших рук.
За веру шли на смерть и в лагеря
Те, кто не принял начертанья Зверя,
Мы не имеем права на неверье -
Мы поминаем кроткого Царя.

Отрубленной главой поруганной Царицы ...

Отрубленной главой поруганной Царицы
На площади небес кровавая луна.
Внизу шумит земля, бунтует, веселится
И требует богатства, зрелищ и вина.
Корону примеряет юная блудница,
Играет миром старый сатана.
Мой дух скорбит, мне хочется молиться.
Но мир шумит, И горе пьет до дна.

Не победить врага в бою земном...

Не победить врага в бою земном,
Когда слабеем мы в бою духовном,
Когда мы пали там, в бою бескровном
И оскудели сердцем и умом.
Опять могилы. Новых жертв число
Влечет на кровь всю нечисть мировую,
И правит пир над Родиною зло,
С которым вновь пошли на мировую.
Войду ли в храм, и там одни гробы.
За деньги пастырь служит осторожно,
И не за тех опять его мольбы,
Вновь предан мой народ бесстыдно и безбожно.
И вновь ему "покайся" говорят.
Да в чем? Что делают его больным и глупым?
Что снова убиен от брата брат
И черный ворон каркает над трупом?
И тучи черные моих коснулись плеч:
Я каюсь за народ, что он не поднял меч!

Разрывают Россию на части...

Разрывают Россию на части,
И заступника ей больше нет!
Где наш царь? Или вождь? Или пастырь?
Где наш русский великий поэт?
Извели, уничтожили лучших,
Остальные и сами поймут,
Сами внуков бояться научат,
Сами слово и совесть распнут.
Лезут вверх по смертям негодяи,
И запуганный пастырь молчит,
Вор на воре вором погоняет,
По колено в крови палачи.
Все по плану. Но в Промысле Божьем
Есть победа над смертью Христа,
Если только поверить мы сможем
Без царя, без вождя, без креста...

Правы, бравы казаки...

Правы, бравы казаки!
Исполать вам, воины!
Живы, смерти вопреки,
Славой удостоены.
Племя доблестное вы,
Братья мои смелые,
Не жалели головы,
Красные и белые...
Цвет померк тот и другой,
Только плачет Родина -
Снова тайною рукой
Предана и продана.
Братья! Встаньте, как один,
Препояшьтесь правдою!
Да воздаст вам Божий Сын
Вечною наградою.
За Отечество стеной!
Если власть чужая
Казнь готовит над страной,
Вас разоружая.
Встаньте, братья-казаки!
Вечный Бой, хорунжие!
Молодые, старики,
Все за мир - к оружию!

Слагаю гимны: Вечный Бой...

Слагаю гимны: Вечный Бой!
Хоругви шью старинным словом.
Ступай. Россия за тобой.
И Матерь Божия с покровом.
Слагаю гимны: побеждай!
Умри и доблестно и смело!
Но смертью дух свой возрождай,
А через дух воскреснет тело.
И Вечный Бой! Мой щит, мой меч
В твоем гербе - ему и следуй!
Слагаю гимны! В землю лечь,
Как в небо вознестись - с Победой!

И белый шелк, и черный бархат юга ...

И белый шелк, и черный бархат юга
Сменить на северный суровый лен,
Предстать на самый край земного круга,
Принять в себя простор былых времен.
Что уцелело? Ржавая кольчуга
И яма там, где возвышался трон.
И нет со мною ни врага, ни друга,
Лишь равнодушный шум чужих племен.

Век поклонился дьявольской звезде...

Век поклонился дьявольской звезде,
Отрекся сам от Бога и любви,
Обогатился на чужой беде,
Омолодился в молодой крови.
Все ради смертных и ничтожных благ.
Такая ложь, такой разврат вокруг!
Материальный мир, самодовольный прах
А как же Вечный дух? А как же Дух?

Злодать и благодать, как тьма и свет...

Злодать и благодать, как тьма и свет.
Дохнул Господь - в цветах земля играет
Бог отступил - и непогодь карает,
И нежить угрожает бездной бед.
Так Божий дар и демонский талант,
Один целит и Вечной правде учит,
Другой смущает, соблазняет, мучит.
Велик Творец. Ничто комедиант.
Но люди выбор делают меж двух,
И наше сердце - поле Вечной битвы:
Творим бесчестия или молитвы,
Круша или воспитывая дух.

Кудрявым пеплом голова посыпана...

Кудрявым пеплом голова посыпана,
Чело огнем и духом запечатано,
И сердце русской мукою испытано,
Собственноручно рубище заплатано.
Таким вам явится мое надгробие.
Просили чуда без опровержения:
Я от России образ и подобие,
Россия же есть Бога утверждение.

Стоит ли это стольких смертей...

Стоит ли это стольких смертей?
Можно ли счастье построить на крови?
Лопнуло время от сверхскоростей,
Смысла не стало в учительном слове.
Похоть, как норма. И грех, как закон.
Ложь без покрова. И мрак запустенья.
Жалко сквозь тьму бьется бедный мой звон,
Веруя, Боже, в Твое Воскресенье.

Да что же толку обличать...

Да что же толку обличать?
Весь мир во зле, все в мире ложно.
И в ризы правды облачать
И некого, и невозможно.
Онагри* рыщут, аки львы!
О, ты их стада не умножишь.
Хоть ты не праведник, увы,
Ты никого любить не можешь.

* онагри - ослы (славянск.)

Конец. Все рушится. Последних к стенке...

Конец. Все рушится. Последних к стенке.
Сионский царь невидимо грядет.
Все перестройки и переоценки
Лишь новая война против тебя, Народ.
За чьи грехи с нас просит покаяний
Торговец душами Искариот?
Не осквернись от гнусных подаяний,
Душа бессмертна - тело пусть умрет.
Нас создал Бог. И Бог нас не оставил.
Огнем очистив - нас к Себе вернет.
У них свои пути. Отец их - дьявол.
Поэтому они против тебя, Народ.

СТАНИСЛАВУ КУНЯЕВУ

Бог в помощь тебе, наш бесстрашный помор!
Шеломом испивший Студеного моря.
По звездам дорогу твой вычислил взор,
По звездам, со тьмами кромешными споря.
Спиной прислонись к корабельной сосне,
О Родине и о душе попечалься. Не выдаст.
На звезды взгляни в вышине.
Ты к звездам и сам от рожденья причастен.
Врагом ненавидим, но Богом любим.
Удар отразивший, не принявший лести,
Оставшийся верен России и чести,
Ты нужен своим. А враги - яко дым...

Многобожие - суть безбожие...

Многобожие - суть безбожие,
Многовластие - суть безвластие.
Вся страна на себя не похожая,
Нет ни лада в ней, ни согласия.
Ни достатка в ней, ни достоинства.
В прах - земных плодов изобилие,
Над плодами духа - насилие,
Безоружно святое воинство.
Что же будет? Путь горьких опытов?
Вновь грядем путем испытания.
И ни возгласа, и ни ропота.
Скорбь - спасение и оправдание.

ГОРОД

Пласты лиловых туч стояли,
В просветы скудный лился свет,
В тона свинца, золы и стали
Угрюмый город был одет.
Но это сверху я смотрела.
А снизу или изнутри -
Торговля нищая пестрела,
Лоснились в норах главари.
Рабочий люд усталым стадом
Валил из душного метро.
Сочился воздух желтым ядом
На красоту и на добро.
Здесь русским детям жить досталось
В одежке с надписью чужой.
Мои стихи сжимает жалость
К невольнице - стране родной...

Всех приголубили нужных...

Всех приголубили нужных:
Ораторов, чтобы кричали,
Священников, чтобы молчали,
Потомков дворян, чтоб мечтали,
С преступниками стали в дружбе.
Народ же святой наш простой,
Кормилец голодный наш с вами
С протянутою рукой.
И милостыня ему - камень.

Нет моего тебе благословенья...

Нет моего тебе благословенья!
Последний шаг не должен быть таким.
Дым стелет над Отечеством твоим,
Лишив тебя пророческого зренья.
Нет моего тебе благословенья!
Пройдет угар. Не отступай. Держись.
Не для комфорта нам дается жизнь -
Для смерти! Чтобы было Воскресенье.
И слов простых и вечных не отринь.
Спасай Отечество - спасешь себя. Аминь.

В побирушку Россию, в нищую ...

В побирушку Россию, в нищую
Превращают свои оккупанты...
О, стихов моих пепелища!
О, надгробья моих талантов!
Продают нам обноски, объедки,
Нас ограбив, нашим торгуют...
О, мои нерожденные детки!
Ваша матерь о смерти тоскует.
И доколе безбожные пытки?
Тела нет - лишь душа осталась.
Обобрали кругом до нитки.
Не сумели согнуть - сломалась.
Вот я в рубище. Вот я в пепле.
Наживают убийцы прибыль -
Я в предательской мертвой петле.
Мне не жить - но и миру погибель.

Все. Больше о спасении не надо...

Все. Больше о спасении не надо.
Все сказано. На притупляйте слов.
Кто выведет из рабства и из ада?
Кто нынче жизнь отдать за то готов?
Все сказано. Теперь по слову дело.
Теперь, благословясь в Последний бой!
Но что-то войско наше поредело.
Как видно, Дмитрий Лже, а не Донской.

Вражий стан корит меня, бранит...

Вражий стан корит меня, бранит:
"Русский эпос - дураки да сидни,
Спящие царевны! Лень царит,
Ни работы, ни ума не видно!"
Что же вы гребете нарасхват
Сделанное нашими руками?
Шали выткал Павловский Посад,
Вологда мерцает кружевами,
Нежная ростовская эмаль,
Яркие владимирские лаки!
А литье Каслей? Булат и сталь?
Да и церкви строить - не бараки!
Словно подсудимая стою:
Мне любить Россию запрещают!
Все позорят Родину свою,
Потому что Родина прощает.

РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ

Всенощной службой звездный хор гремел.
В одеждах снежных вся земля сияла.
В ладонях Ангел душу мне согрел,
Чтоб записать могла, чему внимала:
РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ. Знаю скорбь твою.
Не отреклась и сохранила слово -
И дверь перед тобой не затворю,
Храни венцы от помысла худого.
Не бойся ныне все сказать врагу,
К тебе придут во время искушенья.
Тебя во славу Бога сберегу -
Ты совершила подвиг искупленья.
На место, где взорвали светлый храм,
Грядет с небес Храм Нерукотворенный.
Ты столп и утвержденье веры там _
Пребудь покорной, но не покоренной.

Прелестная, но нагота срамит...

Прелестная, но нагота срамит.
Соблазн лукавый бесу на потребу.
Век престарелый, потерявший стыд
Не будет возвращен обратно небу.
Век падший. Но вне времени стоит
Нетленный храм Взыскания погибших,
Прибежище от скорби и обид,
Богатство нескудеющее нищих.
И девственной, прозрачной чистоты
Смутить не может грязная эпоха.
Не искажает кроткие черты
Фальшивый бубн и пляска скомороха.
Наоборот, и скоморох и плут
Здесь покаяньем совесть очищают
И, тихие, встречают Божий Суд.
И чудо: слово Божие вмещают.

Здесь только женщина слабее женщин...

Здесь только женщина слабее женщин
прочих.
Здесь только дети. Слушайте, мужчины!
Скажите, в чем же русские повинны?
За что нас ненавидят и порочат?
И почему в России русским худо?
И что же вы так нынче оплошали?
И почему да-здравствует Иуда?
И где тот мир, который обещали?
И почему детей разврату учат?
Где воины? Где ваша честь и слава?
И где она, великая держава?
В каких ее застенках снова мучат?
И разве вы не чувствуете боли?
И где же черный хлеб у нас насущный?
Где ратник, знамя русское несущий?
И есть ли хоть единый воин в Поле?

Скудеет дух. Слабеет чувство...

Скудеет дух. Слабеет чувство.
Все меньше в рощах певчих птиц.
Средь городского многолюдства
Все меньше чистых русских лиц.
Смешенье рас. Ума смещенье.
И мусор, мусор по Руси...
От смуты горькое смущенье
И на земли, и в небеси.
Бегут предатели и трусы.
Кто донести поможет крест?
Вороний пир. И мусор, мусор...
Вхожу в обшарпанный подъезд.
Вчера, не выдержав, я мыла,
С брезгливой тошнотой борясь,
Дай Бог терпения и силы
Опять очистить эту грязь.
Я не уборщица из ЖЭКа!
Откуда столько здесь нерях?
Где просто совесть человека?
Вот! Надпись "дура" на дверях.

Вам только бы выжить? А мне умереть...

Вам только бы выжить? А мне умереть!
За что выживать вы хотите?
За то, чтобы вас унижали и впредь?
О чем, яко змеи, хитрите?
Кем выживет сын ваш? Лукавым рабом!
Хозяевам двум на подхвате.
Ведь нет середины меж злом и добром.
Фальшивое злато вам платят.
Чтоб жить, не боюсь хоть сейчас умереть
За каждое русское слово,
За то, чтоб России воскреснуть суметь
Из праха, из пепла - готова,
Чтоб жить, хоть сейчас умереть!

Поюще, к Господу пою...

Поюще, к Господу пою,
Взывающе, взываю к воле,
Глаголюще, Ему глаголю,
И вопиюще, вопию:
Как думать о своем спасенье,
Когда весь мир идет ко дну?
А люди славят сатану
И невменяемы в прельщеньи!
И пастырь волку выдает
Свое остриженное стадо,
И никому уже не надо
Моих бессмысленных забот.
К кому, безвластная, иду?
И с кем, бессильная, сражаюсь?
Лишь от беды ищу беду,
И перед большим злом смиряюсь.
Глаголюще, к Творцу глаголю,
Взываю, вопию, пою:
Дай мне Твою постигнуть волю
Всемирной страсти на краю.
Я знаю, так в Твоем Завете.
Но пред Тобою все мы - дети...

Печалит век наш очи небосвода...

Печалит век наш очи небосвода.
И плач, и хлад, и глад, и мор, и грусть...
Великомученица мать Святая Русь!
Сплоти остаток своего народа.
Не зря же эти муки за Христа,
И столько русских стонет и поныне.
Сойди, моя страдалица, с Креста,
Услышь сиротский плач в моей пустыне,
Остаток наш спаси и сохрани.
Тебя Господь избрал - и Он тебя прославит
Народу Православие верни,
И пусть только оно народом правит.

Округлость детская славянских лиц...

Округлость детская славянских лиц,
Озерность глаз, стеснительность ресниц.
Все близко к детям, славно и светло,
Отзывчиво к добру, не памятно на зло.
И даже в мужестве - открытость, простота,
Сердечная, родная красота.
Славянских лиц бесхитростность люблю!
Сказала б больше, но... себя хвалю.

Ты друг степей. Ты скиф. Ты азиат...

Ты друг степей. Ты скиф. Ты азиат.
Ты уживешься, вытерпишь, осилишь.
Я не смогу! Где мой вишневый сад?
Ты сможешь. Даже сам его и спилишь.
Я не смогу! Особенно весной,
Когда цвели те вишни облаками,
Когда ручной скворец порхал за мной,
И я его сама брала руками...
И эту землю продают чужим!
За доллары последние могилы,
Где заживо зарытыми лежим
Мы, те, кому скворцы и вишни милы.
Ты выживешь. Наймешься к ним служить,
Трактир с английской вывеской откроешь.
Ты выживешь. Но вряд ли сможешь жить.
Ты и теперь с волками волком воешь...

Что это ныне, сестры и братия...

Что это ныне, сестры и братия?
Религиозные мероприятия?
Что это? Новая, что ли, кампания?
Чье исполняете вы указание?
Как же устами о Боге глаголете,
А помолиться Ему не изволите.
Ближнему, бедному вы не поможете,
Душу за Родину вы не положите.
Рядом служителей и искусителей
Тысячи смотрят у нас телезрителей.
Слова не слышно. Одни толкования.
Нет ни причастия, ни покаяния.
Лучше о Боге спросите у бабушки
Или у сельского старого батюшки.
Наедине. В церкви, возле Распятия.
Вера есть чудо и таинство, братия.

Нет, не безмолвствует народ...

Нет, не безмолвствует народ -
Его властители не слышат!
Но слышит Тот, Кто смотрит свыше
В народе камень вопиет.
Народ не против власти, нет!
Это она против народа.
И не нужна ему свобода,
Когда не нужен власти свет.
Впотьмах не видно темных дел,
Впотьмах свобода стала рабством,
И мир стал каиновым братством,
И грех расцвел и преуспел.
Обида множится на злость,
Слепой слепого тянет к яме.
Не нами это началось,
Но кончится, возможно, нами.
И дрогнут тверди небосвода
От гласа Божия - народа.

Соборный колокол последний бой пробил...

Соборный колокол последний бой пробил!
Разоблачен народу мерзкий идол.
Святую Русь Господь так возлюбил _
И так же сатана возненавидел.
Тысячелетний стяг святых побед -
Родное небо с вещим Божьим взглядом.
Над Полем Куликовым нынче свет,
Над Полем Бородинским, Сталинградом!
Каких еще нам надобно чудес?
Каких великих мук не испытали?
Из пепла свято-русскими восстали:
ХРИСТОС ВОСКРЕС! --
ВОИСТИНУ ВОСКРЕС!


Брошенный букет


Влюбленность в мир и жизнь в миру...

Влюбленность в мир и жизнь в миру.
Пусть много скорби и страданья,
Но радость света поутру,
Но в полночь чистых звезд мерцанье!
Люблю! И даже тихий дом
И в кресле мирное вязанье
Люблю! Свет лампы над столом
И ваше, кто прочтет, вниманье!
А в час с собой наедине
Учусь таинственному слогу,
Чтобы раздать потом вдвойне:
Люблю! Все - Божье. Слава Богу!

Рассеянно, небрежно облака...

Рассеянно, небрежно облака,
Как стая лебедей, по небу проплывают,
Лучи пурпурные на западе пылают,
Но холодно, взирая свысока
На землю робкую, где царствует тоска.
Устало сердце, и любовь былая,
Как памятник недвижный, не желает
Осуществить мечту, хоть и близка.
Слова и те блистают отстраненно,
И сами по себе, и сами для себя.
Без мысли, без главы блестит в лучах корона,
И облегченно день уходит, не любя.

Похолодели от росы цветы...

Похолодели от росы цветы,
Похорошели от любви взаимной.
И на руках лежат, покорны и чисты.
Прелестные, но прелестью невинной.
В них беззащитность кроткой красоты,
Желание, чтоб их всегда любили.
Вот почему мужчины дарят нам цветы,
Им хочется, чтоб мы такими были.

Запечатлев, забыть тот вечер золотой...

Запечатлев, забыть тот вечер золотой?
Пусть не наедине, но ты со мной.
Ведь мы встречаемся столь редко долгожданно,
Так все невысказанно, то, что несказанно.
Мы друг от друга прячем осторожно,
Как бы враждуя, чувство. Сколько можно?
И год, и два, и пять... Освободи!
Живое сердце в каменной груди.
Вот почему дрожит твоя рука,
Когда моей касается слегка.
Безмолвное признанье - взор невольный.
Любви и беззаконной, и крамольной
Боишься ты... Теперь навек прощусь.
Что ты сказал? Молчи! И я боюсь.

Прощаюсь надолго, душой я далеко...

Прощаюсь надолго, душой я далеко,
Скорее расстаться, не в радость свиданье.
Была я вдвоем с тобой так одинока,
Тем ближе дорога, тем легче прощанье.
Перчатки надела, у зеркала встала,
И вот, наконец-то могу удалиться.
"Не надо меня провожать" - я сказала.
И ты прошептал мне: "Я буду молиться".
На улице снежной, веселой и шумной,
Я думала нехотя: "Добрый, но скушный...
А может быть, хитрый, а может быть, умный.
Но я-то осталась, как снег, равнодушной.
И он не поддался мечте и обману -
Пусть молится Богу, я ангелом стану"

Виденья жизни или снов...

Виденья жизни или снов,
Волненья музыки и слов.
Но я бесстрастна.
Запечатлев любовь твою,
Себя с улыбкой узнаю.
Но ждешь напрасно.
Ценю заоблачный покой,
Не дорожу своей строкой,
Сердечной болью.
Пройдет. И снизойдет опять
Мой мир, где не о чем страдать
Над первой ролью.
Все в этом мире суета.
И я прозрачна и проста
Для возраженья.
И дыма нет, и нет огня.
А блеск и свет не от меня,
Он отраженье.

Я знаю, на краденом не разживешься...

Я знаю, на краденом не разживешься.
Венец мой - и жизни конец.
До встречи на небе со мной расстаешься,
Где без обручальных колец.
Обуздана мерным и верным покоем,
Я не отвечаю на взгляд.
Но неуправляемым, вьющимся роем
Желанные мысли летят.
И в недро мое возвратится моленье,
И Бог моей просьбе не внял.
И ни утоленья, и ни умиленья
Душе моей грешной не дал.

Дыханье музыки вьет в кольца волосы...

Дыханье музыки вьет в кольца волосы,
Разгром и звон в уме моем затих.
Я подпеваю вам слегка вполголоса,
"Метель" Свиридова, один мотив.
Пускай все кончится и переменится,
Мне будет тридцать пять и сорок лет,
И легкомыслие куда все денется,
И буду я сама варить обед?
Но если к клавишам тогда дотронуться
Или стихи читать подле свечей?
К эпохе Пушкина мой голос клонится,
Мне все осьмнадцать лет, покуда с ней.

Проходит жизнь непрожитой, нездешней...

Проходит жизнь непрожитой, нездешней.
Я отбываю в горние миры,
Чем далее, тем более поспешней.
Весь мир во зле. Я вышла из игры.
Бессмыслица, абсурд круговорота:
Родился каждый, чтобы умереть,
Родив опять для смерти идиота...
И эту правду высказать не сметь.
Бесценный дар бесцельного познанья? _
Всяк бережет животный интерес,
Но всякому не избежать страданья,
Кто верит в Бога или там... в прогресс.
Но если в Бога - где Его святые?
Но коль прогресс - то где его добро?
Осмеяны все истины простые,
И заблуждаться в них опять старо.
Прощайте. Были радости, конечно.
За красоту кладу поклон земле.
Но тем печальней - красота не вечна.
Ловушка сатаны. Весь мир во зле.

Ступает вечер в сумрак синий...

Ступает вечер в сумрак синий.
Ты опускаешь гордый взгляд,
Твои померкшие святыни
Твоей души не озарят.
Не любишь ты и не любим,
Ты слишком горд, непримирим,
Ты болен...
И как-то за тебя печально,
И лучше о тебе забыть,
Синеет сумрак за плечами,
Чтобы глаза тебе закрыть
На все. На жизнь. На смерть. Едино.
Ты слишком горд, а я бессильна
Исцелить...

Все в сердце вымерло: любовь и страсть...

Все в сердце вымерло: любовь и страсть,
Все онемело: музыка и слово.
Какой была мне никогда не стать,
И не хочу я повториться снова.
Я не люблю сей мир, его борьбы
За жизнь, за хлеб, за призрачное счастье.
Я не люблю сей мир. Здесь все рабы,
Кто правила, кто вольности, кто страсти.
И если б я, как вы, здесь не была рабой,
И если б я судьбой своей сама владела _
Ушла бы я от вас и от себя самой,
От быта и среды, от памяти и тела.

Нет! Эта музыка любви не уступает...

Нет! Эта музыка любви не уступает!
И даже смерти шага не уступит!
Нет! Эта музыка от жизни не устанет,
И примет все, и все в себе искупит.
Уже не знаю, музыка откуда:
Из памяти, от мира, не от мира.
Не знаю, что звучит, какое чудо,
Каких лучей исполненная лира.
Томит в ней тайна слов неизреченья,
Невоплощенья и виденья цвета!
Стихию слуха, духа озаренья
Поет и воспевает - не воспета!
И как воспеть? Как эту тайну выдать
Тому, кто может музыку увидеть?

На эту страницу цветок заложи...

На эту страницу цветок заложи,
И лучшему, ближнему так и скажи:
Во имя добра удалимся от зла,
Ночь лунной сонатой на землю сошла.
День прожит - и ладно. Долой его с плеч!
Послушай, как ласкова лунная речь.
Не плачь. И не смейся. На небо смотри,
И лучшему, ближнему так говори:
По лунной сонате, по этим стихам
Поверь, что ты в них соприсутствуешь сам.
Порадуйся тихо. Не смейся. Не плачь.
И важное дело на завтра назначь.
Все сбудется! Эта премудрость проста:
Поэзия, музыка, ночь, красота -
Вбери это счастье в себя с моих строк,
На строки мои положи мне цветок.

Когда я буду старенькой, возможно...

Когда я буду старенькой, возможно,
Я вспомню за вязанием на спицах,
Как я была с тобой неосторожна,
Чтобы самой, одной к тебе явиться.
Я вспомню: без звонка раскрылись двери,
Ты знал, что будет это примиренье -
Я воздала тебе по этой вере,
Пришла, чтоб прочитать стихотворенье:
На улице был ливень грозовой,
Сверкали молнии над буйной головой!
Обеты и запреты гром взрывал,
Освобождал меня! Гремел хорал!
Деревья дождь хрустальным кубком пили,
Пустой хрусталь, резвясь, о землю били! -
И залпом новый тост за нас с тобой!
И просветленье радугой-дугой,
И я бегу с промокшими цветами
На твой этаж по лестнице крутой!
Мой синий плащ летит за мной как знамя,
Подхваченное влет твоей рукой!
Скорее бы уж старенькой мне стать,
Чтоб сединой над спицами сиять!

СКРИПАЧ

Как мертвые глаза твои,
И как приклеена улыбка.
В руках твоих слабеет скрипка,
Уходят звуки вдаль ничьи.
Ты бесноватый и слепой,
Все ловишь ветер в чистом поле,
И конь несет тебя лихой,
И в скрипке обморок от боли.
Твой дар умноженный тяжел,
Не ты, а он тобой владеет,
Потусторонним миром веет,
Куда при жизни ты вошел,
Себя и ближних погубя...
Мне страшно около тебя!

День улыбнулся лучезарно...

День улыбнулся лучезарно!
Господь тебя благослови.
Я буду помнить благодарно
Слова, глаза твоей любви.
Иди один. Мой путь не этот.
Не искушай и не мешай.
День улыбнулся легким светом.
Благодарю тебя. Прощай.
Живи. Господь не оставляет,
Как перед Ним всегда живи,
Пусть страсть тебя не ослепляет.
Господь тебя благослови.

Опускает занавес закат...

Опускает занавес закат.
Облетает твой сентябрьский сад.
Я твоей измучена тоской -
Нет моей вины перед тобой.
Не отступен твой угрюмый взор -
Не пойму, за что такой укор?
Хорошо. На век с тобой прощусь.
К перелетным птицам попрошусь.
Отпусти. Не пустишь? Как же так?
Ну вот видишь! Я тебе не враг!

Растает снег, впитается землей...

Растает снег, впитается землей,
Прохладными цветами улыбнется,
И серой птицей в небо унесется...
А снег в душе смешается с золой.
Весна в твоем лице проявит тень
Подавленных страстей, усталости, привычки,
Но я тебя люблю! В такой угрюмый день
Моя душа с твоей на перекличке!
И я тебе пишу: мне жаль снегов зимы,
Но тополя сквозят весной и ароматом...
Останься, как и был, моим любимым братом,
Чтоб разделить, как хлеб, могли все мысли мы.

В мои объятья падает тоска...

В мои объятья падает тоска -
Любовь была возможна и близка.
Не добродетель - гордость! Я отвергла.
Звезда моя восшедшая померкла,
В мои объятья падает тоска.
Срывается строка, дрожит рука.
Но вслед не крикну. Даже не простились.
Мечи лучей о гордость преломились.
Тоска... В молитве нет мне утешенья.
И даже не простились. Нет прощенья.

А Вам бы лишь бы поухаживать...

А Вам бы лишь бы поухаживать,
Поговорить, блеснуть умом,
И я не в силах Вас осаживать,
Все слушаю, как ни о чем,
Но так разумно, применительно
К наивно-женскому уму
Легко плетете и пленительно
Все ни о чем и ни к чему.
Для тонуса Вам обязательно
Взглянуть на мой курносый нос
И улыбнуться бессознательно,
Задав бессмысленный вопрос.
Хоть я умнее Ваших вымыслов,
Но разочаровать Вас жаль:
Я до серьезных чувств не выросла,
Мне не к лицу моя печаль.

Кто зовет во сне среди ночи...

Кто зовет во сне среди ночи?
Словно мать поднялась из могилы?
Что сообщить мне хочет
Голос тихий и милый?
Умерла молодой и стройной,
Мама меня моложе...
Смотрю на портрет покойной,
Я на нее похожа.
Увидеть хочу, услышать
Ее не во сне, живую!
И слушаю ночь я. Тише!
Слышно, как я тоскую...
Умножились в мире страданья,
А радости убывают.
Тихо за смертной гранью.
Деревья в дожде унывают.

О, нет! Я еще не забыта...

О, нет! Я еще не забыта.
Все сбудется обязательно.
Созвездьями небо раскрыто,
И смотрит мне в душу внимательно.
И взгляд этот оберегающий
Роднее, умнее двух глаз,
Увы, не всегда понимающих,
Увы, просто спящих сейчас.
Во благо мне уединение -
С небом соединение.
И свято ночное бдение,
Как вещий сон, как успение.

Надышалась твоею тоской...

Надышалась твоею тоской,
И померк свет звезды золотой.
Беспросветно мне стало с тобой.
Отравилась... И гений твой злой.
Дверью хлопну! На воздух скорей.
Небо в звездах прекрасных поет
"Славу в Вышних!", чтоб стали добрей,
И покой над землею плывет.
Успокоюсь... Ты следом бежишь?
Потерять испугался? Молчи!
"Слава в Вышних" - поющая тишь
Разливается в светлой ночи.
И опять пожалею. Прощу.
В душу плавно сойдет мой покой.
"Слава в Вышних" - и я не ропщу.
Звездый свет над Вселенской тоской.

Слеза на ледяной мой крест...

Слеза на ледяной мой крест.
Улыбка музыке уплывшей
За горизонты. Проводившей
Невозратимый мой отъезд.
В купе старуха и старик,
Их внук уже на верхней полке,
О хлебе и о соли толки,
И проводниц задорный крик.
А я все там, еще не здесь,
Я как последнее теряю,
Я как молитву повторяю:
"Я буду помнить, что ты есть!"

Когда меня еще ты не любил...

Когда меня еще ты не любил,
Как ты легко мне объяснялся!
И в комплиментах не стеснялся!
И безопасно-ясен был.
Но вот сейчас мучительно, стесненно,
Смятенно все молчишь - и не посметь...
Все смотришь и бледнеешь потрясенно.
И если выговоришь - переступишь смерть!

В кресты родных могил бьюсь головой...

В кресты родных могил бьюсь головой!
Тону ко дну в горячем шторме слез!
Взрываю горем памяти покой,
Мой разум катится куда-то под откос...
Избави, Бог, не нужен жребий Твой.
Я помогу Тебе меня убить:
Я встану под стрелу твою на гнев!
Я брошусь в жернова Твои - забыть!
Под камни лягу, в крике онемев -
Избави, Бог, от этой муки ж и т ь.
Сознанье сыплется в кружащуюся тьму,
Лечу во тьме, в воздушных ямах прочь!
Но вдруг выносит к свету, не пойму,
Но ясный голос Бога слышу: "Дочь!"
Дочь? - Я склоняюсь, бедная, к Нему.
За всех отчаявшихся и сирот
И за себя пред Богом не прошу,
Благодарю, что спас наоборот.
У ног Твоих я, Господи, пишу:
Твое и после смерти не умрет.
И прежде, чем достойно умереть,
Для вечной жизни должен дух созреть.
Все испытания по силам нам даны,
Все волосы, все слезы сочтены.

Познание греха. Ты много знаешь...

Познание греха. Ты много знаешь.
Поэтому познанием грешишь.
И ничего уже не совершишь,
Последнее как падший потеряешь,
Ведь и последним ты не дорожишь.
Я ничего не знаю. И, конечно,
И знать об этом даже не хочу!
Легко поставлю ясную свечу,
Порадуюсь и отойду беспечно,
Подхватит ветер, пылью полечу -
Но знает Бог, я перед ним слаба,
С грехом под ключ не стану запираться.
Да, я худая Божия раба,
Зачем в твои мне дебри забираться,
Откуда не услышится мольба?

Плащ полон мой дождем и ветром ...

Плащ полон мой дождем и ветром
Луч доставал из туч меня,
Луч, медным складнем осеня,
Старинным Знаменьем заветным
На угашение огня,
На утоление печали,
На умягчение сердец,
На возвращение из дали.
На безболезненный конец.
Конец. Уносит плащ крылатый
Меня из светло-синих туч
На утешение утратой,
На укрощение расплатой
В благословенный медный луч.

Осенний ветер тянет панихиду...

Осенний ветер тянет панихиду.
Кладут поклоны грустные деревья.
У вольных птиц готовится кочевье
В какую-нибудь теплую Колхиду...
Куда бы мне теперь переселиться
От этой настигающей печали?
Хоть к вольным птицам в стаю попроситься,
Но перебиты крылья за плечами.
И во степи глухой, в слепом несчастьи
Под стынущим, тяжелым небосводом
Нашелся кто-то добрый, мимоходом
Окольцевал озябшее запястье.

С крылом подбитым, в бинтах и в гипсе ...

С крылом подбитым, в бинтах и в гипсе
Глотаю пищу из рук твоих.
Мой друг унылый, опали листья,
Зима осталась нам на двоих.
Ты отвечаешь: "Мой друг прелестный,
Осилим зиму, крыло взлетит,
Душа окрепнет, весна воскреснет!"
Глотаю слезы. Крыло болит.
Немного меда. Немного яда.
За исцеленье благодарю.
Но этой смерти была б я рада,
Но если надо... Не укорю!

От слабости твоя жестокость воли...

От слабости твоя жестокость воли,
Ведь сильные всегда великодушны.
А ты актер не выдержавший роли,
И потому молчать с тобою скушно.
И говорить с тобою мне опасно -
Куда свернет болезненная странность?
Душа темна и замкнуто-пристрастна,
И окаянность и неприкаянность.
Значительность мельчает и значенье.
С оригиналом копию сличили -
Сличенье это стало обличенье.
Но ты не виноват. Так научили.

Сапфир прозрачный и холодный ...

Сапфир прозрачный и холодный
Небес пустынных.
Напоминанье благородных
Страниц старинных.
Была я лучше, была моложе
Неизреченно.
На смертном ложе, на брачном ложе
Все обреченно.
Легко, как вспомнить, уйти от мира,
Не оглянуться.
И в драгоценных снегах сапфира
Другой проснуться.

Как расстались с отрочеством...

Как расстались с отрочеством -
Имя русское с отчеством!
Так с отцами мы связаны,
По отцу нам и почести.
Почитать мы обязаны
Все Отечество в отчестве.

Меня осень золотая обольщает...

Меня осень золотая обольщает!
Не бывала я ни разу влюблена.
Яблоки в саду мне обещает.
В небе мое яблоко - луна.
Пусть недостижимо осияет -
И не больше! Мой запретный плод.
Осень оземь яблоки бросает,
Пусть не я, так кто-то подберет.

В неуловимой красоте ...

В неуловимой красоте
Небес, плывущих надо мною,
Как эти строки на листе
Плывут по белизне волною
Есть слово! Только дочитать
Его никто не успевает.
Проходит, зыблется печать,
И ветер сам себе листает
Свои высокие мечты,
Которым до земли нет дела.
Неуловимой красоты
Ловец, которому я пела
Без слов! И голос мой уплыл
За небесами в даль такую,
Где эти строки полюбил
Ты! Вот поэтому тоскую...

Земля тиха и бездыханна...

Земля тиха и бездыханна.
Над нею траурная ночь.
Вслух сказанное несказанно
Откатывает чуждо прочь,
Как не мое. Так неуместен
В безмолвном горе звук. Молчи.
Как образ в ризе тусклой жести,
Луна стоит в углу ночи.
Но этот образ не молебный,
Он сеет свет седой золой...
Молчи, мой друг.
Пусть сон целебный
Всю тяжесть снимет с плеч долой.

Сначала дух един...

Сначала дух един -
Потом едина плоть.
Двух целость половин,
Как и сказал Господь:
Сначала дух един.
Когда ж наоборот,
Сначала тела власть,
Слепой водоворот,
Мятежной бури страсть,
Которая пройдет...
В стихию хлынет свет,
Чтобы увидеть вдруг -
Единства вовсе нет,
Ни одного из двух!

К златому клену прислонюсь плечом...

К златому клену прислонюсь плечом,
И на красу земли глаза закрою...
О чем ты, осени виолончель? О чем?
Я плачей и печалей уж не стою.
В свои пределы жизни отошла,
Где больше нет ни слез, ни воздыханий,
Не жжет меня пронзившая стрела.
Привыкла. Обезболила стихами.
Служу другим. Они еще слабей,
Со мной им не настолько одиноко.
Самой не много надо от людей
За незаслуженное многое от Бога.

Прозолотилось утро наконец-то ...

Прозолотилось утро наконец-то
Сквозь сон и темь, бессонницу и жар.
Сижу в ногах и вспоминаю детство,
Когда ты был не болен и не стар.
Когда ты, крошечную, брал меня на руки,
Подбрасывал на воздух и ловил...
Теперь вокруг тебя большие внуки
И все, кого ты любишь и любил.
Не можешь больше умными глазами
Скрыть взрыва этой боли изнутри,
Заговорил с чужими голосами,
Которых я не слышу... Посмотри,
Прозолотилось утро сквозь печали _
Во здравие спешу окно открыть.
Очнулся! И глаза твои узнали:
Мы рядом - есть кому подать попить.
И не лекарство скорби твои лечит,
Мы рядом - и тебе уже полегче...

Помилуй, грешную, меня ...

Помилуй, грешную, меня
Весна черемухой смеется
В такие заводи маня,
Где память сердца остается.
Опять купальницы цветут
И ждут признаний затаенно,
И птицы в небе упоенно
Крылом до солнца достают.
Но я признанья отклоня,
К вечерне прихожу с цветами,
К иконе припаду устами:
Помилуй, грешную, меня!

Унылый друг! Очей очарованье...

Унылый друг! Очей очарованье!
Ты завершен, ты осень и закат.
Ты замедляешь грустное прощанье,
Но мудрый, не оглянешься назад.
Все мысли видно в этом ясном взоре.
Целуешь руки просто и светло.
Теперь ты выше радости и горя,
Одним добром отплачено за зло.
Благодаришь за все смиренно Бога,
Я тихо повторяю за тобой.
Во многом знании печали много,
Унылый друг, мой дорогой покой.

Прожитый день вчерашней пылью ...

Прожитый день вчерашней пылью
Привычных мелочных грехов
Томит и тянет долу крылья
Моих неписанных стихов.
Неразделенною любовью
Душа наказана, болит...
Но встанет ангел к изголовью
И мне молиться с ним велит.
Неразделенное разделит,
Развеет пыль, рассеет грусть,
В одежды белые оденет
И снимет с сердца страшный груз.
В его слезах душа омылась,
И я светло благодарю
За утешение и милость,
Как за спасение в бою.

Чему же радоваться, если в мире этом ...

Чему же радоваться, если в мире этом
И доверять и верить невозможно?
И даже красота, увы, так ложна,
Полуживет меж тьмой и полусветом.
Чему же радоваться, если все безбожно?
В музеях плачут старые иконы,
В церквах смеются новые паяцы,
Не надоели людям похороны,
И не наскучило опять рождаться.
Безжалостны и меры, и законы.
И путь без скорби никому неведом,
Любой с своей судьбой в неравном браке.
Пусть радуются дети и собаки -
Их вывели гулять перед обедом.

Да! По тебе я знаю счастье...

Да! По тебе я знаю счастье.
Последний миг, я ухожу,
И ты целуешь мне запястье,
И я тот миг не удержу.
А дальше вечер и дорога,
Гудит шоссе, огни, дома,
А дальше загородом тьма,
Земля тепла, а небо строго.
Согласье сердца и ума,
Что в жизни нам дается много.
Но надо ли нам столько брать?
Не лучше ли себе по силам?
А остальное все раздать
На праздник дорогим и милым?
И мир тебе, что смог понять,
Оставшись там, уже далеко,
И вспоминаешь одиноко...
И мир тебе. И благодать.

Умен и одинок, и зол...

Умен и одинок, и зол,
Ты насмерть с этой жизнью бился.
Не я, а ты меня нашел,
Не я, а ты в меня влюбился.
И злой, растерянно добром
Мне воздаешь за безответность.
Скупой, чистейшим серебром
Свою оплачиваешь бедность.
И ум считается с душой _
Жизнь обрела успокоенье,
И миром завершился бой
С самим собою, во спасенье.
На поле боя бытия
Белеют спелые колосья.
А то, что не с тобою я,
Тем лучше. Выше дух возносит.

Ты понял все. Глотаешь слезы...

Ты понял все. Глотаешь слезы.
Ты ни о чем не попросил.
Ты, как всегда, мне подарил
При встрече три красивых розы.
Роман наш перешел в романс,
Своим несбывшимся жестокий,
Неспетый скрипками для нас,
Невзявших тон его высокий.
Но разве так несчастны мы?
Ведь ты глядишь, не наглядишься!
И в неприступности зимы
Цветами нежными гордишься.

Благодарю тебя, что мы не вместе...

Благодарю тебя, что мы не вместе.
И далеко, так далеко...
Благословишь меня и перекрестишь,
Чтоб мне уйти навек легко.
Уйти туда, где нет уже печалей,
Нет разделений, нет скорбей,
Уйти туда, где и была вначале,
Где был и ты. Не сожалей.
Ну, а сейчас благодарю за дальность,
Ну, а сейчас звони, пиши.
Благодари и ты, что мы остались
Как музыка для сердца и души.

Забудь занудных, заурядных...

Забудь занудных, заурядных,
Забудь про деньги и дела.
В твоих любимых я нарядах!
Я снова к маю расцвела.
Пусть мир жесток, и век ужасен,
И в людях зависть и грызня,
Но май мой нежен и прекрасен -
И не любить меня нельзя!
В твоих руках на целый вечер
Стихи и музыка, и я!
И ты свободен и беспечен -
И радость просто бытия.
Купи мне розы зоревые.
Меня не бойся. Я пойму.
Слова напомни золотые
Уму и сердцу моему.
Подарок Бога этот вечер!
Моя лазурная звезда
Слетела с неба к нам на плечи.
Такое раз - и навсегда!

Вот задали мне вчера...

Вот задали мне вчера:
"Поумнеть тебе пора.
Не поэзия, а проза
Стоят вечного пера,
А в тебе смертельна доза
Инфантильного добра!
Все ты с черным бантом ходишь,
Дружбу с кем попало водишь,
Много жертвуешь на храм,
Ведь достанется попам.
Лучше б масла ты купила,
От еды идет вся сила..." _
Вот задали мне вчера,
До утра стоит жара.
Утром быть другой решила.
Платье строго перешила,
Деньги строго перечла,
Переделала дела,
Села, дабы только в прозе
Изложить, в почтенной позе
Исповедуя грехи. Только...
Это же стихи?

Закат какой-то вечный, неизбывный...

Закат какой-то вечный, неизбывный,
Пурпурный, пламенный... Вполнеба - вполреки!
И голос переливный, голос дивный
Читает Тютчева чудесные стихи.
Сверкание и слава небосвода -
Закат продлен для нас на целый век.
Целительны поэзия, природа
В обители трудов и чистых нег.
И комната сияет, как светлица,
Так много света, розовых тонов.
И даже ты поверить и молиться
На древний образ искренно готов.
Какой закат! И сумерек не надо.
Закат всю ночь в моих пребудет снах.
И даже умереть я буду рада,
Чтоб жизнь увидеть в розовых тонах...

Не будем о плохом и внешнем...

Не будем о плохом и внешнем.
Давай о нас поговорим.
Давай сонату повторим,
Весну помянем словом нежным,
Стихами память озарим:
Спускались серые ступени
В холодный плеск Невы седой,
Я бросила букет сирени,
И он качался над водой
И не тонул! И нас догнал он,
Когда мы набережной шли,
Как плот увязанный он плавал,
Сиреневый, в седой дали.
Я тайно думала: знаменье!
Вот так и вышло. Столько лет
Несет суровое теченье
За нами брошенный букет.

Ты читаешь? - Мы наедине...

Ты читаешь? - Мы наедине!
Я незримо здесь, с тобою рядом.
Тянется луна в окно ко мне -
До тебя достав далеким взглядом.
Ты читаешь, словно я - она.
Ты мечтаешь, словно духом знаешь.
Через годы достает луна
Глубину, где золотая залежь.
Пусть и я провижу: ты не он!
И падут на вещий взор ресницы,
Полнолунный незабвенный сон
Мой - тебе, когда заснешь, приснится.

Взыграет гром в твоих словах...

Взыграет гром в твоих словах,
Душа из глаз твоих метнется -
Да убоюсь! Но этот страх
В дожде блаженствуя, смеется.
Да, убоюсь. Тебе решать.
Аминь. А я тебе покорна.
Прошла гроза - легко дышать,
И солнце жмурится задорно.

Не бойся старости - оттуда ближе Бог...

Не бойся старости - оттуда ближе Бог!
Не бойся смерти - все умрем для жизни!
Мой друг, благодарю, что ты берег
Меня и то, к чему был тайно призван.
Благодарю за два десятка лет,
За юность чистую, за зрелость золотую.
Благодарю за то, чего уж нет, -
За то, что дорогим тебя зову я.
Смотри: пространство синее цветет,
И высь летит лучами, легким светом!
И если Бог нас завтра призовет -
Мы не замедлим встать пред Ним с ответом.


Все красота


Я твоя, мое лето, мой полдень, мой...

Я твоя, мое лето, мой полдень, мой
стих!
Я твоя, мое солнце и праздник цветенья!
Под березой в обрыве лепечет родник,
Доставляя траве и цветам наслажденье.
Земляничные ягоды, птицы, шмели,
Плещет речка лениво, но неутомимо.
Блеск небес - и ответное счастье земли.
Я твоя, мое лето. Я так же любима.

Каждый глоток из хрустального...

Каждый глоток из хрустального
кубка познанья
Благословен, драгоценен, как звездный родник.
Стройность и строгость Вселенной, всего
мирозданья
Отображенный Божественный Лик.
Все Красота! Современность и древность природы,
Красок игра, огнедышащий в небе разлив.
Все Красота! Берега и спокойные воды.
Так и живу, и любуюсь, не разлюбив!

Вот и август августейший на...

Вот и август августейший на
престоле!
Не считает золотых колосьев в поле,
Не считает ягоды-рубины
И придворных гордых - георгины.
В небе солнца августейшая корона
Не тускнеет, блещет благосклонно.
Спас Медовый, Яблочный и Хлебный.
От народа примет гимн хвалебный.
Август в пурпур царственный рядится,
Скипетр гладиолуса в деснице!

Ночь как будто посмотрелась в...

Ночь как будто посмотрелась в
зеркало
И прошла, бесстрастная и плавная.
Словно полюбить ей было некого,
Словно никого здесь не оставила.
И напрасно месяц следом гонится
И заря пожаром разгорается,
Тополь стройный от печали клонится -
Не вернется ночь и не раскается.

Живи, Шопен! Весенний полонез ...

Живи, Шопен! Весенний полонез
Рассыпался сверкающим ручьем,
И отразил голубизну небес,
И облако у солнца за плечом.
Живи, любовь! Очарованья блеск!
Взгляну в глаза - и столько в них прочту
Сквозь многозвучный разноцветный плеск,
Вобравший торжество и красоту.
Живи, разлука! Встречи не желай.
Ты легкой грусти белое крыло.
Ручей течет куда-то через край,
И звуки в море, в небо унесло.

Как эту музыку бросало в дрожь...

Как эту музыку бросало в дрожь,
Чтоб тишина была еще смиренней.
Я отвернусь и ты не подойдешь,
Держа в руках букет осенний.
И мы опять с тобой отчуждены
Прозрачною, но прочною чертою
Покорности, безмолвья, тишины,
И музыка становится мечтою.
Как будто не было тебя, одна
Холодным духом пребываю где-то.
Здесь нет тебя. Но в кресле у окна
Оставленный огонь осеннего букета.

Белая птица ночная...

Белая птица ночная -
Луна на плече рябины
Песню свою начинает
С полночи, с середины:
В любви уже объяснились,
Еще не поцеловались.
Невинным дается милость -
Обрадовались и испугались.
Смутились нежные лица,
Луна до конца не допела,
Спугнули белую птицу,
За озеро улетела.
Поэтому робость рябины
Цветет целомудренным цветом,
А ягоды вспыхнут рубином
Зимой, вспоминая об этом.

Златым пером распишется закат...

Златым пером распишется закат,
И день перелистнет свою страницу.
Благоговейно в тишине стоят
Вдоль улицы деревьев вереницы.
Еще не сон. И что-то вдохновит
Запечатлеть в полумраке движенье,
Неуловимо измененный вид,
Как перемена взгляда выраженья.
Еще не ночь. И от земли тепло,
Шелк воздуха еще прозрачно-синий,
Но в ближнем пропадает четкость линий,
А дальнее за горизонт ушло.

В ТРОИЦУ

В Троицу
Березка именниница".
(Народная молва)

В ветре, листвою пернаты,
Стали березы крылаты!
Солнцем увенчаны главы,
В ноги им выстланы травы.
Сколько оттенков зеленых,
Стрельчато светом пронзенных!
Гибкость ветвей и трепет,
Горнего с дольним лепет,
Шум, как на море, безбрежен,
Легкость в дыханьи свежем.
Рощи! Цветы! Все растенья!
С праздником вас! С днем рожденья!

На храме крест разбрызгал нам...

На храме крест разбрызгал нам
сиянье,
И с колокольни благовест взлетел -
И ангел родился из их слиянья,
Молитву Богу о земле запел.
Лес, поле, кладбище - все встало ближе,
Внимало и молилось вместе с ним,
Казалось, даже ветер в небе движет
Не облака - кадильный легкий дым!

(Спасская церковь в с. Андреевском, 1983 г.)

Под сосной нелюдимой сижу...

Под сосной нелюдимой сижу,
Под обрывом устало река
Протекает издалека,
Где волна и светла и легка...
Я в тяжелую воду гляжу.
Там холодное небо течет,
Лето нынче в ненастьях прошло.
Даже роща к себе не влечет,
Комарам только здесь хорошо.
Что, природа, грустишь и грустишь?
Нездоровится что-то тебе?
Ни хлебов, ни плодов не растишь,
Погибаешь в лихой ворожбе.
Я читаю в тяжелой воде:
Не осталось взаимной любви,
Не сберечь ни земли, ни семьи,
Кто-то бросил кого-то в беде.

ДАР

Вся музыка в Божественной
Псалтири,
Поэзии священные ключи,
Натянуты с небес к земле лучи.
Коснись - звучат! Их слышат в горнем мире.
И все оттенки света об одном,
Все звуки разные поют одно и то же.
И весь свой дар мы даром отдаем -
И не убудет дарованье Божье.

КРАСОТА

Растленный мир тобою пренебрег,
Святая красота! И ты таишь отныне
 нетронутости кроткие святыни
И девственной премудрости венок.
Тебя клянет на черных мессах рок,
Тебя похабят смертные богини,
Но ты живешь в молитвенной пустыне,
Где только ты да всемогущий Бог.
Но будет день, и в бездну рухнет ложь,
Растрачен будет и последний грош,
И все очнутся в гноище и в прахе.
Не помяни обид, ведь ты свята,
Меч огненный над миром. Мир на плахе.
И только ты спасешь нас, красота.

Красота - это веденье мира иного...

Красота - это веденье мира иного.
Это Сила, которая неодолима.
Купиною горит в нас неопалимо
Ее музыка, живопись, слово...
Беззащитная, в мире жестоком и грубом
Растворилась, разлилась, сердца умягчая.
И когда мы лишь отблеск ее замечаем -
Понимаем, за что ее любим.

Дубравы где? Аллеи старых лип...

Дубравы где? Аллеи старых лип?
Где заросли лиловые сирени?
Пруды, беседки, лани и олени?
Сухое дерево - и тяжкий вздох и скрип...
Как некрасиво стало в мире этом.
Нет места здесь садовникам-поэтам,
И детям заменяет все экран,
И взрослым заменяет все карман.
И масскультура празднует победу,
Как консервант искусственный к обеду
За пластиковой стойкою печальной,
Не за столом со скатертью крахмальной
В мерцаньи кузнецовского фарфора...
Сгорела шапка невидимки-вора,
Но толку что? Слепыми стали люди.
Вор уже явно ест с герба на блюде,
Лишь я, сухое дерево, скриплю,
Дубравы помню и досель люблю.

В зеленоватом небе тишь да гладь...

В зеленоватом небе тишь да гладь.
Лениво осень шаль свою волочит
По парковым дорожкам и не хочет
Мне про любовь стихами погадать.
Лишь астра яркой прелестью морочит,
Звездой последней все еще цветет,
Сама не верит, но чего-то ждет,
Весну уже забытую пророчит.
Но снегом пахнет венчик лепестков,
Как седина у молодых висков.

МИМОХОДОМ

Нежными цветами убрана тропинка,
Головой качает тонкая рябинка.
По узорным листьям солнечные слитки,
Ягодные гроздья, словно на открытке.
Оглянусь вокруг я - никого! Подпрыгну!
И тугую ветку над землею выгну,
Отпущу со свистом - снова в небе чистом
Собирает солнце ягодам огнистым.

Ступаю в долину заката...

Ступаю в долину заката,
Стихами и ветром объята -
Ты будешь сегодня счастливым!
Не я - ты будешь поэтом,
Напишешь ты сам об этом
Сонетом старинно-красивым.
Твой силуэт в закате,
Исполненный силы и стати -
Мужества изваянье!
Остановись мгновенье -
В лице любви откровенье!
Прими мое целованье.

Под вязом кружевным стою ...

Под вязом кружевным стою
В старинном парке одичавшем,
На песню грустную мою
Когда-то эхом отвечавшим.
По синим сумеркам звезда
Скатилась светлою слезою.
Слеза небесная, вода
В траве рассыпалась росою.
Зелено-золотистый свет
На замирающем закате.
И дню вчерашнему вослед
Ночь лунный мяч по небу катит.

ПЕТР - КАМЕНЬ

На камне каменное имя,
И камень молния прожгла
Насквозь! И в пламени и в дыме
Вода из камня потекла:
Святой источник из гранита _
Под ним любовь и смерть сокрыта.
Так в камень сердца, в страшный миг
Метнуло молнией небесной
И начертало День Воскресный,
И камень источил родник.

Изящный ангел на иконке...

Изящный ангел на иконке,
Невоплощенный идеал,
Твой образ бестелесно-тонкий
Всегда меня оберегал.
Живущее со мною где-то
Ты существо иных миров
Невидимо. Но есть примета
Твоих летающих шагов:
Я знаю, любишь ты моленья
И дни Великого Поста,
Стоишь со мною светлой тенью
В крылатом символе креста.
Ты любишь музыку, природу,
Ты любишь чистые стихи.
И если мне твой отзвук подан _
Твои слова во мне легки.
Но от чего ты отступаешь,
И чем я, грешная, живу -
Прости! Все после сосчитаешь,
Сорвешь цветы, сожжешь траву.

УТРО

Утро светлым пареньем встает,
Задевает воздушным крылом,
Вовлекаюсь я в легкий полет -
Может пыль я в луче золотом?
Сердце празднует эту зарю,
Излучает ей нежный ответ.
То ли это на свет я смотрю -
То ли я этот розовый свет?

ВЕЧЕР

Прохладный вечер в сумрак
отплывает,
И ангел наклонил ко мне лицо.
И замкнут луч в червонное кольцо,
Вокруг меня таинственно пылает.
Вечерний звон из прожитых времен
Звучит непрерываемый и вечный,
И тихо вторит благовест сердечный,
Слагая благодарственный канон.

ДЕНЬ

Как величаво день ступает по
весне,
И снег уходит в небо истомленный,
Я отворяю терем застекленный,
И ветер бьет крылом в жилье ко мне.
На солнечном прогретом берегу
Уже цветут подснежники и вербы,
Как доказательство любви и веры,
Но берег теневой еще в снегу.

НОЧЬ

Дымится ночь то звездами, то
снегом,
То мягким ветром будущей весны,
Со мною ты, Который мне неведом,
Но Кем мои стихи озарены.
И я пишу, восторженно-случайно
Открыв, как книгу, горние миры,
За гранью откровенья и игры.
Благодарю, что знаю Тебя тайно.

Весна отзывчива и легкомысленна...

Весна отзывчива и легкомысленна.
Ей думать не о чем. Все впереди.
Жалеть ей нечего. Казна бессчисленна,
И плещут золотом ее дожди.
Все любят ясную. Цветет черемуха,
Танцуют бабочки, летит пыльца.
И первый гром гремит, попав без промаха
Стрелою молнии во все сердца!
А птицы день и ночь все то же самое,
Но вечно милое поют опять.
И все пригожее, такое славное,
Весне доверчивой как раз под стать.

Великорусский оркестр балалаек...

Великорусский оркестр балалаек -
Ручьи побежали в просторах былинных,
И месяц им светит в пейзажах старинных,
И лебедь летит с рукава в горностаях.
Вальсы, романсы и польки сверкают,
Поют и танцуют веселые дети.
Но уже где-то коней седлают,
Но уже кто-то жертвы наметил.
Казалось бы, все! Только пепел развеять!
Все кануло в вечность и неповторимо.
И нечего жать, если некому сеять,
И не было нашего Третьего Рима.
Но вот уцелели! Оркестры играют!
Есть еще сила и есть еще удаль!
И русские души в огне не сгорают,
И дети танцуют! И это не чудо ль?

"Дети! последнее...

"Дети! Последнее время".
(Св. Ап. Иоанн Богослов)

Дети, последнее время!
Сроки сбываются грозно.
Что ж вы делиться? Все розно?
Дети! последнее время.
Стонет больная планета,
Души в безверии гибнут,
Мудрость заглохла без света,
Совести в людях не видно.
Дети, ведь Истина рядом!
Как вы замучены ложью,
Как вы отравлены ядом
По попущению Божью.
Сами отвергли, забыли
И над собой надругались.
Каином брата убили,
И одиноки остались.
Верно Святое Писанье.
Дети! Чтоб не было поздно,
Вспомните, Чье вы созданье!
Сроки сбываются грозно.

Когда моей душе дано прозренье...

Когда моей душе дано прозренье,
Когда светло струится благодать -
Прими, Господь, мое благодаренье,
И помоги не растеряв - раздать.
Я так жалею бедных и безгласных,
Я так жалею темных и скупых.
Дай силы, Господи, в словах Твоих прекрасных
Согреть замученные души их.

Какая пара северных дерев...

Какая пара северных дерев!
Суровый кедр - таинственная пихта.
Среди огней тайги не обгорев,
Но от зари лучами хвои вспыхнув,
Стоят! И на просвет их красота
Чиста, светла. В заросших сором гарях
Стоят, как две часовни, два креста,
Последним звоном в сердце мне ударив.
Какая память это от тайги!
Какая пара! Оба мягкохвойны,
В печали оба замкнуты, строги,
И в испытаньях царственно спокойны.

Ветер стоном над бором стонал...

Ветер стоном над бором стонал,
Лишь под утро затих, перестал.
Белка выглянула из дупла,
Не решаясь покинуть тепла,
И укрылась опять... И заря
Тонким звоном будила всех зря.
Всем хотелось поспать полчаса,
Замирали у птиц голоса,
Даже хамские крики ворон
Крылись сумраком дремлющих крон.
Вот тогда-то и дождь зарядил,
Утро занавес серый закрыл.
И на теткиной даче все спят,
Мокнет глянцевый сад-палисад...
Нет, чтоб первой мне встать да запеть
Дождь не смог бы тогда и посметь!

ВЕЧЕР

Крупитчатой, дородною купчихой
Заря сидит в саду у самовара,
Горячий вечер убывает тихо...
Романс старинный завела гитара.
Ленивый и прелестный час заката,
И я пою как некогда, когда-то...
Продлить покой, души очарованья,
Забыть заботы, разбудить мечты.
Заря свои меняет очертанья
Простосердечной русской красоты.
Смолой и дымом тянет от углей.
Звезда горит светлей, закат тусклей.

Приподнятый славянский нос...

Приподнятый славянский нос,
И детский рот неискушенный,
И легкость русая волос,
И лоб от мира отрешенный.
Но шеи гордость и изгиб,
Плечей покатая картинность _
Не девственный, а женский тип.
Но все-таки и в нем невинность.
И взгляд души не подведен
Тенями красок и страстями,
Он чистотою огражден,
Как будто осенен крестами.

Я вышла на кремнистую дорогу ...

Я вышла на кремнистую дорогу
Одна внимать поэтам, звездам, Богу.
Звенит пустыня. Дышит ночь во сне.
И говор звезд о Боге слышен мне.
Поэты знают обо мне - и рядом.
Глаголы их высоким стройным ладом
Указывают в небо строгий путь,
И мне назад уже не повернуть.
Пусть дуб шумит, растроган песней русской,
Я не вернусь к любви земной и грустной,
Ведь это от поэтов мне известно -
Любовь земная плачет о небесной.

Ангел-хранитель, молитва твоя ...

Ангел-хранитель, молитва твоя
Вынесла снова меня из огня.
Плачу ли я, или радуюсь я,
Знаю, мой ангел, ты возле меня!
Не разлюби, хоть любви я не стою,
Не отступи своей верой святою -
Может быть, ангел, с помощью Божьей,
Стану, как в детстве, с тобой я похожей.

С НАМИ БОГ

Рождественская ночь божественно
жива!
Вся движется сиянием и снегом,
Возносятся нетленные слова,
Соединяют нашу землю с небом.
Душа общается с небесными детьми,
И детской беззащитностью лучится,
Но ничего худого не случится -
Рождественская ночь не знает тьмы.
И Слава в Вышних в ангелах гремит!
И с нами Бог как в детстве говорит!

Зарею прелестной ...

Зарею прелестной
Взметнуло крыло.
По всей поднебесной
Сегодня светло.
Серебряной трелью
Струится ручей
И ландыш под елью
Лампадка ночей.
Все вышло из тени,
Что было в тени.
И как откровенье _
С тобой мы одни.
Одни, но не рядом.
Так Бог нам судил.
Ты мысленным взглядом
За мною следил.
Из дальней дали,
Где чужая беда.
Но мысли дошли.
И со мной навсегда.

Ветер за плечи хватает...

Ветер за плечи хватает:
"Вернись, в белой вазе жасмины,
Музыка золотая,
Портрет на столе старинный!"
Но я передерну плечами:
Не говори мне об этом!
О горе стихи промолчали,
В горе моем невоспетом.
Но было оно! И ветер...
Ты, ветер, ты бился об стену!
За горе в радужном свете
Платила я страшную цену.
Да, в белой вазе жасмины,
Да, музыка, да, картины!...
етер бросается в ноги!
Я не вернусь! Прочь с дороги.

Я знаю, я умру на Вознесенье...

Я знаю, я умру на Вознесенье!
Расступится зеленая трава,
Я к Пушкину приду на день рожденья,
И расскажу: не заросла тропа.
Читают наизусть и поминают,
И любят все, кто русский и крещен,
И даже наконец-то понимают
За что и кем был гений отомщен.
Взошла звезда пленительного счастья -
Несчастная из плена сорвалась!
А люди те же, страсти да напасти,
И власти... Если только это власть.
И барышню-крестьянку он узнает,
Дивясь понятливости, сам учил азам,
Не по словам узнает, по глазам:
В России снова после тьмы светает.

КОРЕЛЛИ. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ.

Кончерто гроссо номер восемь
Рыцаря чистой музыки Корелли.
Скрипок ликующих многоголосье...
А в антикварном камине горели
Эти стихи и мои акварели.
Слушай, Корелли, вечный мой рыцарь!
Под Рождество я тебе наиграю,
Снова помилую и покараю,
Чтобы в музыке Корелли раскрыться,
Снова в огне я горю не сгораю,
О переплески, гротески и блески!
О легкокрылые взлеты гармоний!
В стрельчатых сводах туманные фрески,
Ангелы в елочной кроне.
Слушай Корелли! Виолончели
Мягкое, гибкое соло в улыбке.
Слез непролитых в пении скрипки
Вглубь уходящие трели.
Фрески похожи на акварели,
Елочный запах от банта подарка,
Светлого зеркала стройная арка
Меня пропускает в Корелли.

Сей благосклонный свет...

Сей благосклонный свет,
Склоненный над рекой.
И лебедя балет,
Плывущего в закате,
И берег протянувшийся дугой
К воде сияющей в вечернем злате.
Ты, мой незримый, следуешь за мной;
И я тебя в пейзаже отличаю,
И я тебе стихами отвечаю
В сей блакосклонный вечер золотой.

С кем теперь я по душам поговорю...

С кем теперь я по душам поговорю?
Небо наклонилось над рекой,
Птичьи гнезда опустели к сентябрю.
До весны безмолвие. Покой.
И зовет величие церквей
Встать в притворе с бабушками в ряд,
И молить о здравии детей
Тех, кто ныне Богу предстоят.
Теплым златом от окладов свет.
Синий ладан ограждает Русь.
Батюшка, согбен от старых бед,
Весь акафист служит наизусть.
Радуйся, Пречистая! Во век -
Не скудеют милости Твои!
И подобен Богу человек
Только в этой жертвенной любви.

ЗИМНИЙ ГРОМ

И мне подарок был желанный -
Нежданной встречи зимний гром!
Шел снег и пухом, и пером,
И серебром, мне с неба данный.
Шел снег. Я шла среди зимы.
Как снег идет, так шла бездумно.
Вдруг неожиданно и шумно -
Гром! И с тобой столкнулись мы!
Я изумляюсь: что такое?!
Все вздрогнуло! Счастливый смех -
Зимою гром! И мы с тобою
Глаза в глаза глядим сквозь снег.

На византийские глаза ...

На византийские глаза
Сошла печали поволока.
И непролитая слеза
Ушла во глубь души далеко.
Неповторимый светлый взгляд
В загробном мире побывавший,
Как примирившийся закат,
О тьме ночной уже узнавший.
И кроме взгляда только есть
Бесплотных черт неуловимость,
Но вся она уже не здесь.
А то, что Там, в глазах явилось.

НА ПЛЕНЭРЕ

Закат сегодня словно хвост павлина
Покачивает перьями цветными,
Луны ущербной ровно половина
По облакам гуляет в зыбком дыме.
В тяжелой раме леса поле зреет,
Коза на сочном клевере пасется... -
Разлив огней вдали шумит и злеет:
Мимо пейзажа магистраль несется.
Мимо пейзажа шествуют туристы,
Не вписываясь в эту пасторальность.
И в непристойной музыке транзистор
Берет фальшиво здесь не ту тональность.
И вилла новых богачей нелепа,
Хоть есть там чучело павлина даже...
Как наше время к подлинникам слепо,
В природе неуместно и в пейзаже.

Шелком снег шелестит и летит ...

Шелком снег шелестит и летит
Мягким холодом, свежестью, сказкой.
Кружевная березка глядит
Вологодскою сероглазкой.
И сугроб, словно мягкий диван,
Полон зимней ленивой дремоты.
Ель стряхнет горсть крылатых семян
В снег, из шишек, раскрытых, как соты.
Свет рассеянно движется в тень,
И вблизи расплываются дали.
Зыблет снегом бессолнечный день,
И в покое покорность печали.

Сияй, зима! Прославься, царствуй...

Сияй, зима! Прославься, царствуй!
Скрипят снега и дым столбом!
Веселая, живи и здравствуй,
Повелевай лучом-жезлом.
Сияй, зима! Январь румяный
Танцует свой балет на льду,
Или ямщицкой песней странной
Прельщает девушку-звезду.
Как снова слишком много значат
Простые, старые слова.
И в шубку кутаясь и прячась,
Бегу я, руки в рукава!
Окно родное, кто-то дома!
Быстрей летят мои шаги,
Дверь хлопнет гулко и знакомо.
А дома чай и пироги...
И все, как в праздник, в поцелуях,
И скатерть, как зима, бела.
Тепло, светло, в окно не дует.
Я здесь жила и чай пила...

Зима приехала в санях ...

Зима приехала в санях
На борзой тройке белоконной,
Звездой скатилась заоконной
И шубы сбросила в сенях.
Я выбегаю к ней навстречу,
Забыв одеться потеплей,
Она бросает мне на плечи
Роскошных русских соболей.
Ларец узорный раскрывает,
Где жемчуга и серебро,
Меня целуя, рассыпает
Под ноги снежное добро.
Стоит в белейшем украшенье,
Блестит, пречистая сама,
Боярынь русских утешенье,
Сама боярыня - зима.

Дно реки ускользнуло. Плыву...

Дно реки ускользнуло. Плыву.
Переплыть бы вот так в мир иной.
За собой никого не зову,
В тайне легче остаться одной.
Мне не нужно уже ничего,
Ни о ком голова не болит.
Мир жесток к возлюбившим его,
К ненавидящим благоволит.
Мир во зле. Красота не нужна:
Смертен всякий, и смертна земля.
Я свое получила сполна,
Не усердствуя и не моля.
Все верну. Вот он берег другой.
"Слава - нам показавшему Свет!" -
Семицветной вратарной дугой
Вход открыт. Только выхода нет.

Яблоком упало лето знойное...

Яблоком упало лето знойное,
Облаком в златой закат уплыло.
Осень милостивая, спокойная
Как-то ясно и прекрасно наступила.
Выйду в поле, сколько ветра, сколько воздуха!
Гляну в лес, какие листья разноцветные!
Во саду ли, в огороде, полных отдыха,
Веют сны и тени неприметные.
Реют мысли вечные, бесплотные,
Воплотиться под пером стараются.
Птицы сбор играют перелетные,
Дети в школу шумно собираются.
Воды стали девственно-прозрачные,
В них глядятся небеса глубокие.
Даже ночи темные - не мрачные.
Осень осенила дали легкие.

Этот запах снегов, запах хвойных лесов ...

Этот запах снегов, запах хвойных лесов
И безгрешность смиренной природы.
Эти тихие звуки ее голосов,
Ход небесных, сияющих ровно часов,
Отмеряющих в вечности годы.
Мир мой прост и спокоен, и благословлен.
Все, что Бог подает - все во благо.
Вот и ты примирен, вот и ты исцелен,
Слезы в радость - целебная влага.

Пусть эти вина зреют непочатыми...

Пусть эти вина зреют непочатыми -
Пусть будет каждый от дождя воспоен!
Да и не надо, чтоб стихи мои печатали -
Лишь был бы мой народ стихов достоин.
Лишь был бы каждый с хлебом и с работой,
Лишь были б дети сыты и одеты.
Трагической, но чисто взятой нотой -
Пусть я умолкну песней недопетой...


ругие стихотворения


Теряемся в сражениях неравных...

Теряемся в сражениях неравных,
Уже без маски главный лицедей.
Стиль новых русских, новых православных,
Всё тех же комсомольцев и вождей.
За деньги всё, и чувство, и искусство,
Рабочих труд, как в рабстве, задарма.
Кому-то густо, а кому-то пусто,
А честному сума или тюрьма.
Поверьте русским православным старым:
Не скроешься от Божеских Очей.
Продали то, что получили даром,
Но Бог изгнал из храма торгашей.

В штатском шатаясь позоре и сраме...

В штатском шатаясь позоре и сраме,
Вечная память златым эполетам,
НЕ БЫЛИ РУССКИЕ ЛЮДИ РАБАМИ,
Вы, офицеры, забыли об этом.
Как же России и женам за вами?
Всхлипы гитары, а трубы забыты.
НЕ БЫЛИ РУССКИЕ ЛЮДИ РАБАМИ,
Что же так воины нынче забиты?
Что же так нынче торгуют друзьями?
Честью мундира? Осмеянной славой?
НЕ БЫЛИ РУССКИЕ ЛЮДИ РАБАМИ,
- Были великой и гордой Державой.
Власти, начальство...Всё так. Но вы сами
Трубные марши в гитарах растлили.
НЕ БЫЛИ РУССКИЕ ЛЮДИ РАБАМИ,
Даже советские Русскими были!
Ну, а теперь перед образом в храме
Благословитесь за Русь и за Веру:
НЕ БЫЛИ РУССКИЕ ЛЮДИ РАБАМИ,
Трубы взыграли Честь офицеру!

Ты говоришь: "Прощай...

Ты говоришь: "Прощай,
Славянка!" -
Прощаю. И благословлю:
Воюй! Горда твоя осанка
И взгляд, который я люблю!
Воюй. Мечом, крестом и словом.
Не медли, ангел ждет, трубя.
Ты не один в строю Христовом. -
"Иду, Славянка! За тебя!"

Ступай на четыре свободные...

Ступай на четыре свободные
стороны,
Брось крест непосильный, души перегрузки...
Что есть у нас здесь? Или мы завоеваны?
Но всё же покуда пишу я по-русски!
И слово моё - наша древняя Слава.
Так вспомни, о чем мы сегодня забыли:
У НАС НА РОССИЮ СВЯЩЕННОЕ ПРАВО.
Законный наследник Донского не ты ли?
А если велик и далёк этот ратник,
То вспомни поближе, хоть бабкину малость:
Сменила кисейное платье на ватник,
УСАДЬБЫ СГОРЕЛИ, НО ПОЧВА ОСТАЛАСЬ!

Простота этих сельских просторов...

Простота этих сельских просторов.
Всё медлительно, полдень, восход.
И старушка в платочке нескоро
Жизнь нелегкую в гору несет.
Молодых и не встретишь. А может,
Что старухе той нет сорока?
Может быть, и меня помоложе?
Но тоска ее из-под платка
Смотрит мне на открытые плечи,
Молвит: "Дочка, далёко ль бежишь?
А сама-то, поди, издалече?
Вон как часом своим дорожишь!" -
Я? Под гору, в весеннюю пору
Соловьев услыхать налегке.
Мне навстречу с беззлобным укором
Молодая старуха в платке
В гору тяжкую жизнь поднимает,
Понимает, чем я смущена,
Взгляд мой быстрый с тоскою поймает
И увидит всю-душу до дна.

Убиенный Государь наш, помяни...

Убиенный Государь наш, помяни!
Новомученики Русские, восплачьте!
Не живем, а доживаем дни,
За чужие мы грехи в расплате.
И молчит обманутый Народ.
Чернь кричит: "Распни ее, Россию!"
Всех купил-продал Искариот,
Ждёт теперь с Востока лже-мессию.
Церковь Православная, рыдай!
Что с Твоим Народом сотворили?
Вольным воля, а спасенным рай?
Только не спасли нас, погубили.
Только воли не было и нет.
Кровь Царя на всех. И оправданье
Всероссийских и Вселенских бед.
Нет Причастия без покаянья.

Не встала страна огромная...

Не встала страна огромная,
Израненная лежит.
Плачет Душа бездомная,
Вечностью - не дорожит.
Устала душа народная,
Приученная терпеть.
Лжёт снова власть подколодная,
Припрятав за спину плеть,
Осмеяны муки крестные,
И всюду нажива и срам.
Теперь только силы небесные
Остались на помощь нам.

Всё пережив, и счастье, и беду...

Всё пережив, и счастье, и беду,
Я стала так спокойно-беззаботна,
Земля еси, и в землю отойду.
Жизнь коротка и всё в ней мимолётно.
Душа уже вне времени живет,
Пока еще не покидая тела.
Но чутко знака посланного ждёт,
В иную даль заглядывая смело.
Не мне узнать, в раю или в аду
Её бессмертие определится.
Земля еси, и в землю отойду,
Когда душа, исполнясь, удалится.

ТИХАЯ ЛАМПАДА

Услышь: ко Всенощной звоня,
Зовут и нас войти в ограду.
Читатель, помяни меня
За эту тихую лампаду.
Где бьётся сердца огонёк,
Питаемый Господним словом.
Пусть и тебе поможет Бог
Не пренебречь нездешним зовом.
Вечерний звон - последний час.
Движенье света на иконах.
Услышь: войти зовут и нас
Домой, наследников законных.

Е.А...

Е.А.
Душа недоступна твоя и печальна.
И как я попала под это влиянье?
В ответ на себя наложила молчанье,
Но чувствую тяжесть немого вниманья.
А музыка плещет! И солнца лобзанья!
Гармония счастья - обманное пламя?
Так в чем твоя мудрость и древнее знанье?
Ведь вера твоя не совпала с делами.
Ты не превзойдешь моего дарованья -
И пламя не лжет, оно жжет нас правдиво.
Мое сожаленье - твое оправданье,
Душа недоступная, дивное диво.

Страж ночи очи тихо смежит...

Страж ночи очи тихо смежит,
Налюбовавшись на красу.
Ночь ПОЛНОЛУННОЙ Силой держит
Земную тяжесть на весу.
И вот тогда в одеждах гробных
Немые призраки встают
Душ нераскаянных и злобных
К Престолу Божию на Суд.
Проснусь, дрожа от состраданья,
Что души те вернуть нельзя
Теперь уже на покаянье.
И вряд ли есть у них друзья...
И вряд ли кто молиться будет
За упокой такой души. . .
Но Бог ведь милостиво судит,
И я вздохну о них в тиши.
Как страшно. Господи, помилуй!
И как себя от зла спасу?
Полуночь полнолунной силой
Грех мира держит на весу.

На орла и на решку! Под звон...

На орла и на решку! Под звон
колокольный
В столице крамольной и подневольной
Исподволь, много не говоря,
Импортного готовят царя.
На орла и на решку! И на ворону
Готовят в насмешку пешки корону.
Царь убиенный не встанет судиться,
Кто на Престол оскверненный, садится.
Лучшего нет? Или грех не отмолен?
Кружат вороны вокруг колоколен.
Станут ли в храмах провозглашать?
Станут ли воины им присягать?
На орла и на решку! В Первопрестольной,
Когда-то державной и богомольной.
А кто не прославит, тот вслух не осудит.
Да только народу-то легче не будет.

Смотри на звезды, еще не поздно...

Смотри на звезды, еще не поздно!
Ведь у тебя есть пока что я.
Смысл этой жизни никем не познан,
И благ Создатель, смысл утая.
Не много надо, любви да лада,
А хлеб насущный уж как-нибудь...
Ты стал спокоен? Я очень рада.
Теперь с улыбкой вздохнуть - и в путь!
Дойдём! Полжизни уже осталось.
И звезды ближе и смертный час.
Ведь мне и горе легко давалось,
А счастье это то, что сейчас!

Печальная звучит...

Печальная звучит виолончель,
И осень на пороге.
Пуста гнезда сухая колыбель,
Птенцы в дороге.
Букеты пышных астр и золотых шаров
Ложатся в ноги.
Виолончели не хватает слов,
Напев тревоги.
Жизнь продолжает бесконечный круг
Смертей, рождений...
Виолончели мягкий, гибкий звук
На утешенье...

В какой-то жаркий миг...

В какой-то жаркий миг,
подобный вдохновенью,
Нет имени ему - уже в небытии
Распахнут звездный мир по Божьему веленью!
Желание и страх переступить, войти!
Свет движется! Живой, с сознанием и силой!
И дисков золотых дрожит и тает звон,
Зов близится, растет - и кто-то легкокрылый
Сам подойдет ко мне и примет мой поклон.
Я подыму глаза, и он увидит: рано...
Еще мой взор смущен, венцов нет на челе.
И разом я очнусь! И вдруг - трава, поляна...
И я иду домой по будничной земле.

Кончается ХХ век...

Кончается ХХ век,
Грех призывая поневоле,
Вот скоро ляжет первый снег
На холодеющее поле.
Теперь, когда оплачен счет,
И я утешилась так быстро,
Согласна, поживу еще
Для этой Церкви серебристой.
На легкий благовест спеша,
Я облекаюсь простотою.
И сочетается душа
С непроходящей Красотою.

БЛАГОЕ МОЛЧАНЬЕ

Потеряю разумность -
поверю в цветенье!
Эта сила и роскошь ко мне подошли,
Эта барская лень и разлив вдохновенья,
От небесного света цветенье земли.
И замедленных взглядов моих упоенность
Лепестками и свежестью, и красотой,
И к тебе, дорогому, сердечная склонность
В этой жизни простой и уже прожитой...
Жизнь меня баловала, и смерть не оставит,
Как гробница, зима мой восторг охладит,
И ко лбу моему прикоснется устами
Разум тот, что благое молчанье хранит.

Рабочий люд с протянутой...

Рабочий люд с протянутой
рукой
У проходной закрытого завода.
А ты бранишь народ. А сам-то кто такой?
Не выродок ли вышедший из рода?
Купи-продай, комфорт, валютный счет.
Брезгливо презираешь за несчастья.
Скажи, каткая кровь в тебе течет?
Зачем ты жаждешь еще большей власти?
Кому на пользу твой высокий чин?
Великой нации ищу в тебе приметы -
Хоть ты и блудный, но России сын.
Так вспомни о себе хотя бы это.

Семя жены сотрет главу...

Семя жены сотрет главу
дракона.
Св.Писание.

От колокольного звона,
Вздрогнув, забились сердца
Это из Времени Она
Прислали на Русь гонца!
Встречайте! И было слово,
Хоть ждали хлебов и чудес
Голодные люди без крова.
И все-таки верят: ВОСКРЕС!
Верят, чуда, не зная,
Но зная в сердце Христа.
Поэтому Русь Святая,
Святая, как простота.
Пророчат Конец нам света.
Пророчу России венец
И многая-многая лета!
Нас испытал Творец.
Второе тысячелетье
Последние дни стряхнет -
Преображенное, третье
Главу Дракона сотрет.

Высветлило солнцем прядь...

Высветлило солнцем прядь
волос,
Деревенский день уходит, бос.
Вечер прячет солнце до утра,
Пали росы, схлынула жара.
В небе, как котята, облака.
Теплый пруд, как блюдце молока.
И луна роняет льна клубок
Голубой поляне на порог.
Из тростинки дудочку беру,
Соберу к крылечку детвору.
Льётся трель, воздушна и светла,
Ведь тростинка девочкой была.
Звездами горят глаза детей
От напева дудочки моей.
Но дремота ластится ко мне:
Пусть конец приснится нам во сне.

Как римлянин, с суровой...

Как римлянин, с суровой
прямотой,
Я снисхожу, и этим дорожу,
Мой муж, со мной столь ясный, сколь простой,
Сказал мне так: "Изменишь - Задушу!"
Пожалуй и задушит. Он такой.
Вот так и не решилась изменить,
Любя порядок в доме и покой,
Могла я только словом уязвить.
Да! Убоялась, шутками дразня.
Что Богу обещала, сберегла.
И муж моя законная родня,
Старшой! Вон борода уже бела,
Но ребра мужа целы. И ребро,
Из коего и я. Ну и добро.

А...

А.
Мальчишка! Лгун! авантюрист, артист,
Талантливый лентяй, бесценный самородок!
Ты погибаешь! Ты уже нечист.
А ну, приподыми свой юный подбородок!
Мужчиной будь. Сам искупи позор.
Не говори, что время, мол, такое,
Что над Россией тризну правит вор.
Займись пока что лишь самим собою.
Мужчиной будь. Приумножай талант.
Не ты, так кто же? Нас не так уж много.
Встань перед женщиной, комедиант!
Вот так. Теперь иди и помни Бога.
Иди и помни, что вернешься вновь,
Когда Россию от врагов избавишь.
Иди и помни, наших предков кровь
Течет в тебе. И ты ее прославишь.
Иди и помни, струсишь - не прощу.
Целуй икону. Дай перекрещу.

Ты рассказал мне сон, что я...

Ты рассказал мне сон, что я,
отроковица,
Зашла в дремучий бор, рискуя заблудиться,
Как будто бы, в руках цветов охапки,
Сама я в белом платьице и в шляпке.
Но во сыром бору темнее стало к ночи,
И рыси рыщут, и орлы клекочут.
Заплакала от страха я, дрожа.
Но ты, душой моею дорожа,
Бежал за мной и вывел из чащобы!
И спас от заблуждения? Еще бы!
Но я же видела сама тот самый сон:
Я шла по парку на вечерний звон.
А ты меня из-за кустов пугал
И говорил мне дерзости, нахал!
Меня от смеха пробирала дрожь.
Я видела твой сон - зачем ты врешь?

МОСКВА

Прозрачно небо темно-голубое.
Нет, не весна - предчувствие весны,
И не луна - недвижный свет луны
Вдоль улицы наброшен пеленою.
Домов старинных сладостные сны
Полны преданий старины московской,
Пречистенской, рождественской, покровской,
Такой престольно светлой старины.
И я, былого мира привиденье,
Являюсь вам, тревожу вас, зову:
Пусть осенит вас это вдохновенье,
Чтобы увидеть чудо наяву.

Как хороша в заре...

Как хороша в заре первопрестольная!
Играют купола, колокола.
Была ты вольная, была крамольная,
Бела и белокаменна была.
Москва боярская, купеческая, царская!
В родном снегу, в лазоревом цвету.
Москва бунтарская, кумачно пролетарская,
Вновь опрокинутая в пыль и в суету.
Москва прекрасная, и белая, и красная.
Снисходит в Кремль победная заря -
Хранит венец царица самовластная
Для русского народного царя.

День удлинился. Больше света...

День удлинился. Больше света.
Опять взволнована земля,
Еще со сна полуодета
Прозрачно только в тополя.
Летят скворцы, шумят овраги,
Река наполнена мечтой
Излиться в греки из варяги,
Где найден крестик золотой.
И ленятся учиться дети,
И тянет всех в далекий путь.
И снова весело на свете,
Живем и все! И в этом суть.

Из окна утешительный вид...

Из окна утешительный вид,
Словно тихие нежные речи.
Небо снегом кропит и кропит
Фиолетовый сазочный вечер.
Звон уютный старинных часов,
Час забытых давно церемоний,
Сервированнных длинных столов,
Мир простых и здоровых гармоний.
Так и быть. Выпьем нынче вина.
Я надену любимое платье.
Что осталось нам? Вид из окна.
Слава Богу! И этого хватит.

РОЖДЕСТВО

Я бескорыстно и наивно
Люблю в рождественской ночи
Звезды осьмиконечной дивной
Ко мне летящие лучи.
Когда вся церковь замирает,
Раскрыты Царские Врата,
Стоит, земли не задевает
Крылатый ангел. И уста
Не движутся, но льются звуки,
Здесь небо снизошло к земле,
Благословляющие руки
Я ощущаю на челе.
И запах ладана и ели,
Свечей живые огоньки,
И страх, что невесомость в теле -
От прикоснувшейся руки.
Я с этим чудом в мир ступаю -
Надолго хватит! И на всех!
Сверкает в звездах Ночь Святая,
И блестки сыплются на снег.

Морозом и сосновым бором...

Морозом и сосновым бором
Пахнуло с улицы в дверях!
Лучи рассыпались по шторам
И отпечатались в глазах.
Так долгожданный гость приехал -
И стол накрыт, и чай кипит,
И столко радости и смеха,
Что коромыслом дым стоит.
Мне жаль порядка, тихой лени,
Но рада этой суете,
Как зарисовке впечатлений
На чистом некогда листе.
Мне гость привез перо жар-птицы,
Заморский аленький цветок,
Мои бесценные страницы
Своих неведомых дорог.

Волшебный зимний вечер в январе...

Волшебный зимний вечер в январе.
Луна беззвучная вплывает на поляну,
Я в невесомом снежном серебре
Дышать от восхищенья перестану.
На синем фоне неба вырезная
Чернеет ель, сквозит березы свет,
И кажется, что я сейчас узнаю
Единственный таинственный ответ.
Мерцанье будущего или прошлый миг
Задолго до меня или намного позже.
Луна, склонив великолепный лик,
Становится на женщину похожа.
И сдвинув облако, как шаль со лба, глядит
Так, что я жду - она заговорит со мною -
Но все молчит. Любуюсь я луною,
И на меня, сверкая, снег летит.

Под утро стекла окон заморозило...

Под утро стекла окон заморозило,
Но словно света сквозь узор прибавило!
Сияло небо - голубое озеро,
И солнце - лебедем царило, плавало.
В снегу пушистом ветки елок нежатся,
В них снегири игрушками развешаны,
Не падая, в полете духом держатся
Снежинок осыпи вокруг орешины.
Все звуки на морозе утончаются,
Все лица и моложе и румянее.
И русские красавицы встречаются,
И есть красавцы, как бывали ранее.
И верится, что красота умножится
И убелится чистотою праведной.
И верится, Святая Русь продолжится
И белоснежною, и белокаменной.

МЕЧ

Позорный мир, борьба за выживанье.
А выживанье - значит вымиранье,
Смиренье и покорность перед злом.
Цена за душу - рабское стяжанье,
И эту цену ждёт подорожанье
За жалкие объедки под столом.
Нет! Я не буду выживать бездарно
Среди кошерных. Я не элитарна.
Я Русская! Меня не покорить
И не купить. Я предкам благодарна,
Святая Русь мне светит лучезарно,
Чтоб я могла не выживать, а жить.
Не вымирать, а умирать прекрасно!
За это долго буду я опасна
Тем, кто не напечатает стихи,
Кому со мной и так уже всё ясно,
К холопам элитарным непричастна.
Зачем ещё чужие мне грехи?
Но до кого дойдёт мой глас в пустыне,
Рабом не будет недругам отныне,
Расправит мощь и силу русских плеч.
Он станет воин, как дано мужчине,
Ему, не мне, прекрасной половине,
Поднять за наши русские святыни
И за меня Заветный Русский Меч!

СНЫ

Опять колдуют над Россией,
Царевной, спящей на крови.
Во сне морочат лже-мессией.
Нечистой требуют любви.
Но недоступна, непорочна
Царевна Русь в ужасных снах.
Заклятье сил небесных прочно.
Бессильна злоба в колдунах.
И кровь героев защищает.
Отдавших жизнь за честь страны.
Пусть нечисть в снах ее стращает,
Не повредят царевне сны.
Все чары временны и грубы,
С молитвой витязь меч возьмет
И грянут ангельские трубы
Священный бой! И Русь встает.
Встает пред Богом без порока
Святая Русь, бела, как плат.
И с ней без страха и упрека
Народ, как Божий стратилат.
Теперь не жди свободы в слове.
Статья за то, что мы без прав.
Законы стряпчие готовят,
Законы Божии поправ.
Неужто я была в гордыне,
Когда воспела русский стан?
Глас вопиющего в пустыне,
Кругом и трусость, и обман.
Вождя не вижу в русском стане.
Терпенье и бесплатный труд.
С двойным гражданством россияне
За экстремизм меня сметут.
Но все же я смиренным слогом
Напомню Русским об одном:
СМИРЯТЬСЯ НАДО ПЕРЕД БОГОМ.
НО НЕ СМИРЯТЬСЯ ПЕРЕД ЗЛОМ.

ЗА РУСЬ СВЯТУЮ!

К порядку мировому подвели?
Но Каину воздастся окаянство.
Без нации нет родины-земли,
Есть территорий мертвое пространство.
Смешенье рас, культур и языков,
И князю мира рабское служенье,
Безумие времен, конец веков,
О чем и было предостереженье.
Спасение одно - противостать
Духовному насилию чужому.
Народ! Тебя Господь взыскал опять
К порядку русскому, не мировому.
Ведь дух нечистый входит даже в храм.
Закрой врата, чтоб нас не одолели,
И не давай своей святыни псам,
Чтобы они тебя потом не съели.
Храни национальный строй и лад,
Люби своих, иуд казни презреньем.
За Русь Святую! Ангелы стоят
За нашу веру грозным ополченьем.
Ни эллина, ни иудея несть?
Но только во Христе они нам братья.
За веру предков встать наш долг и честь,
И умереть за это наше счастье!

СВЕЧА

Пытаюсь мрак свечою превозмочь
В забытой Богом и людьми глуши.
В безглазой темноте блуждает ночь,
Безмолвнее тоскующей души.
Здесь сила тьмы, озлобленной на свет.
Очерчиваю круг огнем свечи
От подступивших окрест зол и бед.
Копье свечи пронзает мрак в ночи.
О, если бы хватило до утра
Свечи и заклинательных стихов,
Струящихся сейчас из под пера
От ясных ясновидящих псалмов.
Дожить! При этом свете превозмочь
Тьмы темных сил за кругом древних слов.
И вдруг прозрела ночь - виденья прочь!
Рассвет раскинул радостный покров.
Ликует солнце Пасхою с небес:
ХРИСТОС ВОСКРЕС! - ВОИСТИНУ ВОСКРЕС!

СЛАВА РОССИИ!

Вышел терпения срок.
Время Божественной мести.
Родина! Нация! Бог!
Русское рыцарство чести.
Близится праведный Суд,
Воинство Бог собирает.
Не выживают - живут
Те, кто жизнь умирают.
Русский! Ты непобедим,
Если встаешь в ополченье.
Доблесть! На этом стоим.
Вера! Лишь в этом спасенье.
Русский! Москва за тобой.
Вспомним об этом - осилим
Подлый кагал мировой.
К подвигу! Слава России!

СВЕТ

В хрустальном небе свет налит,
Лучится легкий, безтелесный.
И праздник душу веселит,
И жизнь дает нам свет небесный.
Но легче света благодать
Крылатой радостью взлетела
Вдруг я не ощутила тела,
Могла на воздухе стоять.
Не веришь? Ну тогда взгляни
В глаза небесному сиянью
И, приобщенный к ликованью,
Меня в неправде обвини?
Не сможешь! Потому что свет
Такая радость, жизнь и слава,
Исчезло всё, что лжет лукаво.
Свет - Око давшего Завет.
Свет - правда! Легкая, она
Не знает тяжести греховной,
Сияет в радости духовной,
Вся изнутри освещена.
Я утверждаю: смерти нет,
Когда насквозь пройдет сиянье,
Об этом сказано в Писанье.
И слава - свет, и слово - свет.

Креста боится бес, но человек...

Креста боится бес, но человек
свободен.
С крестом, а лжет, с молитвой, а грешит.
Угодничает, только не угоден
И благодати Бог его лишит.
По выгоде в нас не бывает веры.
И храм Христа на лжи не основать.
"Но жизнь одна" - вздыхают лицемеры.
И смерть одна. Ее не миновать.

Материальный мир красив, но груб...

Материальный мир красив, но груб,
Хоть жизнь сама хрупка необычайно.
Что тело без души? Холодный труп.
А что душа без тела? Божья тайна


Как человек безбрежно одинок...

Как человек безбрежно одинок.
"Волнуется желтеющая нива"...
И даже утешенье этих строк
В уединенье только и красиво.
Любимым ближним даже не всегда
Понятна наша боль, души сомненья.
И давит нас враждебная среда
За слабости свои без снисхожденья.
Вот я сейчас с тобой наедине,
Читатель этих строк, прочтешь ли в сердце?
Навряд ли так. Ты не поможешь мне.
И я не отыщу единоверца.

"Молчи! - сказал, - ведь ты когда молчишь...

"Молчи! - сказал, - ведь ты когда молчишь,
Ты говоришь, как музыка и тишь.
Крылатый жест и даже невниманье,
Тебе молчанье - мне очарованье.
Твой взгляд, наряд, изгибы, складки, прядки.
Манеры и привычки, и повадки...
Всё это больше, чем твои слова,
В которых даже правда неправа." -
Как неправа?! И мне ещё молчать?
Сам и молчи, раз нечем отвечать!

Благодарю тебя, единственный...

Благодарю тебя, единственный,
сердечный,
Что на твоём плече поплачу - и пройдёт.
Как мир жесток и груб! И в этой злобе вечной,
Кроме тебя никто обиды не поймет.
Ты скажешь: "Не беда. Не обращай вниманья.
Не плачь. Давай-ка я тебе слезу утру...
И правда - всё прошло. И снова глаз сиянье.
Но только ты живи! Пусть первой я умру.

На черной парче - крест серебрянный...

На черной парче - крест серебрянный,
А очи - тоска погребальная,
Стоит Православная Сербия
Гордая, хоть и печальная
Орда потешается дикая,
Как ей от хозяев приказано.
Россия родная, великая
Сама по рукам крепко связана
Смерть падает с неба белёсого
На Православное Косово!
Молюсь Преподобному Сергию:
"Пошли своих иноков в Сербию!"

29 апреля 1999г.
Менделеево Московской области

У тех, кто правит, злато и булат...

У тех, кто правит, злато и булат.
Осталось только душу взять Народа,
По плану, до двухтысячного года.
И мудрецы нам льстиво говорят:
"Пашите и пишите под контролем.
Терпите и смиряйтесь. Вот вам храм.
Мы овладели Куликовым Полем,
Чтоб вы между собой сражались там.
Ля рюс хотите? Вот вам балалайка, Фольклор...
Но править вами будем мы!" -
И торжествует мировая шайка,
И в патриотах ходят слуги тьмы.
А мы? Все врозь на Поле Куликовом.
И часто пастырь с волком заодно.
И дело оказалось только словом.
Но слово было все-таки дано.
Имеющие уши, да услышат.
Имеющие совесть, да поймут:
Святая Русь хранима Богом свыше!
Но и внизу свершится Божий Суд.